Глава 1. Беломорские встречи

Как мы начинали

Это море называют Белым, и, как все на свете, оно имеет свою историю. И история эта уходит в захватывающую дух даль времен.

Теперь трудно себе представить, что семьдесят миллионов лет назад в районе Европейского Севера, на Кольском полу­острове и в Скандинавии, был тропический климат. Затем, после некоторого похолодания, он сменился на климат суб­тропиков. А потом наступило великое оледенение. Ледяной панцирь сковал и воды, и земли. И хотя тот Древний ледник давно отступил, здесь и в наши дни шесть месяцев в году сви­стят метели да трещит в приливной зоне береговой припай. Зимой Белое море кажется безжизненной ледяной пустыней, но в водных толщах накапливает силы жизнь - готовятся встретить солнце растения и животные.

Лед сходит только к лету, в конце мая; и вода, как зер­кало, почти круглые сутки ловит солнечные лучи, но прогре­ваются лишь верхние слои. На поверхности температура воды доходит идо 18°С, но на глубинах она практически неизменна круглый год: 1-3° ниже нуля.

Интересно, что беломорская навага мечет икру при отри­цательной температуре воды. Как развивается жизнь в таких условиях, остается загадкой. В каменистых прогалинах, за­полненных илом, драги ученых вылавливают раковины иско­паемого моллюска, и залегают эти древние останки там, где было доисторическое море.

За миллионы лет изменился тепловой баланс моря, менял­ся его животный и растительный мир, но и по сей день ужи­ваются в нем арктические - холодолюбивые и бореальные - теплолюбивые животные. Рыбаки добывают рыб-североморок: треску, пикшу, семгу, навагу, иногда заходит в сети и тепло­любивая скумбрия, или сарган.

Белое море по характеру берегов можно разделить на семь районов: воронка, горло, бассейн и четыре залива. Воронка связывает горло с Баренцевым морем и с Мировым океаном. Такое разнообразие природных зон и богатая история делают акваторию моря огромной природной лабораторией. Не уди­вительно, что на северо-западе морского бассейна организо­ваны биологические станции, создан заповедник. На одну из таких станций и лежал наш путь.

Поездом до станции Чупа, а потом машиной до поморского причала в вершине Чупинской губы мы добрались за сутки и ранним августовским утром собрались на причале. Ждали катер. Наконец заметили долгожданный МРБ - малый рыбо­ловный бот, который доставил нас и все снаряжение для под­водных погружений.

Навсегда осталось в памяти первое путешествие по Белому морю. Не сразу открылись его просторы. С борта катера, ото­шедшего от причала, мы видели лишь скалистые берега, розо­ватые от лучей утреннего солнца. Неяркие коричневые, жел­тые и зеленые тона этих северных берегов отражались в при­брежных водах. Гранитные уступы иногда отвесно уходили в воду, их зеркальное отображение создавало впечатление покоя и гармонии. Островки смешанного леса прятались меж­ду скал, сосны, цепляясь за трещины в каменных стенах, росли в самых труднодоступных местах. Эти деревья-одиноч­ки с их изогнутыми и скрюченными стволами и сучьями сви­детельствовали о непобедимой силе жизни: не один шторм и не одну пургу выдержали они. А возле них, под их защитой, стремились к солнцу кусты и травы.

Все это так не вязалось с тем, что ожидали мы встретить. Суровое Беломорье встречает так ласково? Все стояли у бор­та катера, испытывая ощущение, что это какой-то мираж. Вот-вот он исчезнет, и Белое море покажет свой суровый нрав. Но погода, к счастью, стояла хорошая.

...Катер движется на восток. Яркая голубая лента Чупинской губы, скованная гранитными берегами, постепенно рас­ширяется. На горизонте появляется полоска открытого моря. По мере приближения к устью губы все чаще попадаются острова и островки. Это круглые, овальные или угловатые, причудливой формы скалистые горушки. На их вершинах сбе­жались в группки низкорослые сосенки и кустарники. Пологие берега некоторых островков показались нам удобными, чтобы организовать здесь базы для погружений.

Несколько дней ушло на проверку снаряжения, перегово­ры с учеными. Ведь места, где предстояло работать, опреде­ляли они, но и наши интересы, а главное - безопасность, не были забыты. Облюбовали прибрежные воды, где рассчиты­вали встретить изобилие водорослей, моллюсков и других оби­тателей моря. Для погружений с катера решили изготовить трап, а пока - освоиться с морем и провести разведку с бе­рега.

Наши опасения насчет погоды оказались напрасными. Весь месяц море было спокойным, всего два раза шел дождь и ве­тер усиливался до штормового.

Наиболее отважные из нашей группы сразу же после при­езда стали нырять в студеную воду без гидрокостюмов и аквалангов. Однако, проплыв 10-15 метров, они выскакивали на берег с посиневшими от холода губами.

Но вот и мое первое погружение... Неловко цепляясь ластами за камни и водоросли, вхожу в прозрачную воду. Волны приняли меня и сомкнулись над головой. Нырнув в глубину, я чувствую, что тело стало неуправляемым; воздух, оставший­ся в гидрокостюме, выталкивает меня на поверхность. Все ощущения обострены, сознание ясно как никогда. Соображаю: «Перестарался, надел два комплекта теплого белья, между ними воздушная прослойка». Постепенно выпускаю воздух через шлем, оттянув его край, плотно прилегающий к лицу. Теплое бельё намокло, и я стал замерзать.

Барахтаясь у отвесной скалы, замечаю на ней причудливые узоры из белых и красных прожилок. Спускаюсь вниз, к пер­вому уступу. Здесь холодно и как-то неуютно. Морские зарос­ли напоминают сваленные за ненадобностью в кучу ржавые листы кровельного железа. Поднял один такой «лист» - мут­ное облачко сорвалось с поверхности, обнажив грудку черных раковин и морских звезд. Беру в руку заиленную бурую коряжку, она вдруг оживает и превращается в... неуклюжего морского бычка, который тотчас пускается наутек.

Знаю, что мое первое погружение находится под строгим контролем. От пояса на поверхность тянется капроновый фал. Мои товарищи бдительно следят за тем, чтобы все было в по­рядке. Я же все время непроизвольно цепляюсь за фал ласта­ми, а в ответ мне отвечают подергиваниями. Кроме того, - меня все время беспокоит акваланг, который сваливается со спины на макушку, стоит только перевернуться вверх ногами.

Наконец всплываю. Но, расставаясь с подводным миром, прихватываю непослушными замерзшими руками морской «ло­пух». Береговой откос уходит вверх. Продвигаюсь вдоль него, попадаю как бы на другой этаж моря: из темно-зеленого ле­дяного сумрака выплываю в мир яркой синевы. Здесь холод уже не сводит судорогой пальцы рук. Еще выше - и вот уже видны брызги солнца на верхушках волн.

Пока всплываю, вижу, как уходят вниз ярко-зеленые, бу­рые и красные кустики водорослей, оранжевые и фиолетовые звезды, витые раковины моллюсков и другие, пока еще мало знакомые мне обитатели подводной части утеса. Хочется повнимательнее рассмотреть их, но фал неумолимо тянет вверх!

Довольно бесцеремонно меня вытащили на поверхность моря, а потом и на берег. Непослушными руками снимаю ап­парат и грузовой пояс, который я вынужден был под водой поддерживать руками, чтобы не потерять. Начинаю отогре­ваться, усиленно дышу. У всех на лицах написано: ну как там? Все-таки первое погружение! Сотрудники станции, по­могая снимать гидрокостюм, буквально засыпают вопросами. Среди любопытных и Феттах Бакирович Мухамедияров - опытный специалист-гидробиолог. Он сопровождал нас во всех последующих вылазках, помогая осваиваться в подводном мире и подсказывая, как распознавать морских обитателей. Один из первых работников биостанции, он стал горячим сто­ронником сотрудничества ученых с аквалангистами.

Но все это я оценил потом, а пока, освободившись от костюма, рассказываю об увиденном. Феттах Бакирович сказал, и что «лопух», добытый со дня моря,- ламинария, морская капуста. Влажно блестевшая на солнце водоросль здесь, на берегу, не очень походила на ее изображение в определителе. Почему же не узнал я морскую капусту в морской глубине? Потом уже я сообразил, что ведь художники никогда не ви­дели ламинарию на дне моря.

Из объяснений Мухамедиярова мы узнали, что кустики, очень похожие на свежий салат, - ульва, жгуты и нити обра­зует водоросль хорда, а красно-бурые растения - скорее все­го анфельция, самая ценная из агароносов, богатых дубиль­ными веществами. Мы уже знали, что вещества, получаемые из морских растений, используются в пищевой и медицинской промышленности, что водоросли нужны даже геологам и строителям. Да что говорить, даже мы, подводные фотографы, не обходимся без них: ведь для получения эмульсии кино- и фотопленок они незаменимы. Словом, море - это кладовая ценнейшей органики, как бы гигантский комбинат, выраба­тывающий сырье, только нужно суметь его взять!