«Обь» выходит в море

«Обь» еще долго стояла у причала. Люди все про­щались и прощались; жали руки и целовались, пере­гибаясь через массивные металлические борта. В по­следний момент на палубу перелез кто-то из провожаю­щих. Это не был обычный нарушитель. Это был участник одной из первых антарктических экспедиций.

Он улыбался и смотрел на всех грустными лучистыми глазами. Он хотел уплыть тоже, это было ясно, хотя не было произнесено ни одного слова. В это время «Обь» стала отходить, и бедняга был передан в руки «тамо­женной стражи».

А тем временем берег удалялся от нас. Лица, фигу­ры провожающих на берегу размывались, сливались в тонкую серую полоску. Оттуда, уже как единый вздох, доносилось: «До сви-да-ни-я! Сча-стли-во-гo пла-ва-ни-я! Ждем вас на бе-ре-гу!.. Бе-ре-гу... бе-гу... у-у...» И все смолкло.

Был пасмурный осенний вечер.

Совсем рядом, как сквозь матовое стекло, светились огни Ленинграда.

Но мы уже расстались с родной землей, и весь уклад нашей жизни разом переменился.

«Как ножом отрезало!» - сказал кто-то на палубе.

Мы вышли в море. В первые дни на корабле чув­ствуешь себя неприкаянно. Но это временно, скоро ко всему привыкаешь, Мне легче, я уже плавал на «Оби». Старожилы называют ее «старушка «Обь». Это грузовое судно ледокольного типа водоизмещением около 13 тысяч тонн, построенное в 1954 году на верфи голланд­ского города Флиссенгена, того самого, который, как известно, является родиной легендарного Тиля Улен­шпигеля.

Летом «Обь» плавает в Арктике, а на зиму фрах­туется САЭ у Мурманского пароходства. Корабль имеет внушительные размеры: длина его 130, а ши­рина около 19 метров. В вертикальном разрезе суд­но имеет как бы 10 рабочих этажей, причем четыре са­мых нижних занимает сердце корабля - машинное отделение.

На «Оби» установлено четыре дизеля общей мощностью 8200 лошадиных сил, и судно с их помощью может развивать скорость до 15 узлов...

Каждый день в 7.00 нас будит оглушительная му­зыка. Это по всему кораблю включается местная ра­диотрансляция. В 7.30 начинается завтрак. Едят на корабле в кают-компании наверху и в столовой команды, палубой ниже, в две-три смены. Наверху столы и смены расписаны за каждым строго персо­нально.

Я впервые попал наверх. Три свои предыдущие экспе­диции я был внизу. Мой «путь наверх» был длителен, на это ушло 10 лет.

В центре кают-компании - большой круглый стол, где сидит все корабельное и экспедиционное началь­ство. Во главе стола место капитана - оно бессменное. Наш капитан - Эдуард Иосифович Купри. Он еще мо­лод, но выглядит по-капитански солидно.

Прежде чем войти в кают-компанию, надо спросить разрешения - таков флотский обычай: «Разрешите войти?»

В ответ капитан, стараясь не поперхнуться, подни­мает глаза от тарелки и вежливо кивает.

Внизу, в помещении столовой команды, стоят узкие, наглухо привинченные к полу столики и вращающиеся стулья со спинками. Здесь можно садиться, где свобод­но. Неприкосновенно только место боцмана. Боцман - глава палубной команды и хозяин всего корабель­ного хозяйства: канатов, столярных инструментов, различных молоточков и скребков, резиновых шлангов для окатывания палубы, многочисленных красок и прочего.

Столовая команды она же и клуб. Здесь крутят фильмы, проводят собрания. На стенах висят доска Почета, лозунги, стенная газета и социалистические обя­зательства моряков.

Наверху по обе стороны от кают-компании находят­ся два салона: курительный и музыкальный. Разница лишь в деталях отделки. Кроме того, в музыкальном салоне стоят маленькое золотистое пианино и полиро­ванный ящик с радиолой; на круглом столе разложены старые, зачитанные до дыр газеты и журналы. Новых на корабле, само собой разумеется, достать неоткуда.

В курительном салоне властвует домино. Судя по постоянному хохоту, доносящемуся оттуда, это очень веселая игра. Ее популярная, особенно среди летчиков, разновидность называется «Че-че-вэ». Проигравший в «Че-че-вэ» лезет под стол.

В общем, оба салона очень уютны и располагают к отдыху. Кроме них, на корабле свободных помещений нет. Остальное - это трюмы (их четыре), машинное отделение и каюты.

Экипаж судна и начальство экспедиции живут на­верху, в каютах, где есть иллюминаторы. Основная часть экспедиции проживает внизу, в переоборудован­ных трюмных помещениях, носящих название «твин­дек».

Я, постоянный житель твиндека, знаю все его зако­улки, шумы и запахи, могу, что называется, пройти вдоль и поперек с завязанными глазами. В твиндеке вдоль бортов сооружены каюты на четыре и десять че­ловек. В них есть электрическое освещение, вентиля­ция, которая, по мнению старпома, «ведет себя, как капризная баба», радиотрансляция и отопление. Топят на корабле на совесть, особенно в тропиках. Батареи раскаляются, а из вентилей весело пофыркивает кипя­ток, создавая в каюте своеобразный микроклимат. Иногда, впрочем, преимущественно в антарктических водах, отдельные каюты сами собой отключаются от общей отопительной системы и в них устанавливаются особые условия. На языке проживающих в них полярни­ков это обозначается термином «колотун», что можно перевести как «холод собачий». Краны и батареи в таких каютах тщательно исследуются старпомом, который за­думчиво смотрит на них и качает головой.