Медведи, живущие во льдах

Надо льдом, едва не касаясь его, висит белое облачко. Это застывающий пар от дыхания белого медведя, который терпеливо ждет у тюленьей лунки.

Сотни тысяч квадратных километров паковых льдов, постоянно дрейфующих по воле ветров в полярной области - от арктических островов Канады до Берингова пролива и от Восточной Сибири до Гренландии, - такова своеобразная среда обитания этого крупнейшего из хищников.

Зимние штормы нагромождают одну на другую огромные льдины. Полярные течения прижимают дрейфующий морской лед к береговому припаю. Под действием этих сил образуются гряды торосов, достигающие 5 - 7 метров в вышину. А там, где лед особенно мощный, как, например, в море Бофорта, торосы так высоки, что закрывают горизонт для наблюдателя, сидящего в судовом "вороньем гнезде", до которого от ватерлинии чуть ли не целых 35 метров.

"Штормы, пронесшиеся зимой, основательно взломали лед, - писал Стефанссон^*, - превратив его в хаотическое нагромождение торосов с зазубренными выступами, которые своими очертаниями напоминали складчатые горы, хотя высота их нигде не превышала 15 метров. Когда попадаешь в такое место, чувствуешь себя как в лесу. Видишь только ближайшие торосы и небо над головой, но не можешь по-настоящему оглядеться вокруг. А если заберешься на верхушку самого высокого ледяного пика, то в поле зрения окажутся и все остальные торосы, и небольшие ледяные долины между ними".

^*(Стефанссон В. (1879-1962) - канадский полярный исследователь. Р. Перри широко использует его произведения "Моя жизнь с эскимосами" (1913), "Гостеприимная Арктика" (1922) и ряд других. (В. Голант))

Среди гряд торосов попадаются и более или менее ровные ледяные поля, оторвавшиеся от берегового припая и унесенные в море. Их прорезают в разных направлениях черные разводья открытой воды. Одни разводья - просто зигзагообразные трещины в старом льду, другие - целые реки шириной в 1,5-2 километра, исчезающие за горизонтом. Покрытые снегом льдины и их бесформенные обломки плывут по темной воде, как глыбы белого мрамора.

Предполагают, что в полярной области все еще бродят 11 000 - 12 000 белых медведей^*. Но встречаются они теперь столь редко, что можно пролететь свыше 9000 километров над паковыми льдами и не увидеть ни одного, как это случилось с одним американским охотником, летавшим в 1949 году над Беринговым проливом и Чукотским морем. Наиболее вероятна встреча с ними у северных берегов Аляски; в четырехугольнике, ограниченном островом Девон и морем Баффина на севере, островом Саутгемптон и Денисовым проливом на юге (канадская Арктика); у восточного и особенно северо-восточного побережья Гренландии; среди островов архипелага Шпицберген, или Свальбард, как его называют норвежцы (от исландского "svale brem", что означает "холодный берег"); близ Земли Франца-Иосифа и Новой Земли, Северной Земли, Новосибирских островов^** и острова Врангеля в Советской Арктике.

^*((Определить численность белых медведей чрезвычайно трудно. В последние годы исследователи, применявшие различные методы, оценивали ее от 10 000 до 20 000. (А. Кищииский) )

^**(У Новосибирских островов медведи встречаются редко. (А. К.))

Пролетая весной над указанными районами этой ледяной пустыни, через каждые 40-50 километров можно заметить фигуру кремового цвета - это огромный медведь, который трусит по "испещренным бороздами" полям льда и снега. На фоне сверкающих торосов он кажется достаточно желтым, чтобы оправдать прозвище "Броуни" (коричневатый), данное ему когда-то шотландскими китобоями, хотя окраска его во многом зависит от освещения. В сумерках он словно еще желтеет и разглядеть его гораздо легче, чем тогда, когда солнце стоит высоко. Зимой и весной 1938 года Хейг-Томас^* совершал санный поход но самым северным островам канадской Арктики, во время которого было пройдено более 2700 километров. Его сопровождал эскимос Нукапингва. Эскимос этот мог отличить медведицу от ее почти взрослого медвежонка на расстоянии до трех километров: медведи, еще не достигшие зрелости, обычно гораздо белее взрослых.

^*(Хейг-Томас Д. - английский зоолог. Путешествовал по Гренландии и островам канадской Арктики. Автор книги "Следы на снегу" (1939). (В. Г.))

Но полярной зимой это становится невозможным. Стефанссон писал! "Я только что убил тюленя и вытащил его на лед, когда, оглянувшись, заметил приближение трех медведей. Дело происходило уже после сумеречного полдня, и на фоне девственно белого снега их желтовато-беловатые фигуры можно было обнаружить только тогда, когда они двигались. Когда же они неподвижны, можно заметить только их блестящий черный нос: ни один камень, ни одна прогалина, ни одна темная тень не бывают такими черными, как нос белого медведя. Его не спутаешь ни с чем другим даже на расстоянии в несколько километров. Когда медведи чем-то встревожены, или плохо что-нибудь видят, или же хотят рассмотреть какой-то невидимый им предмет, о наличии которого они только догадываются, шеи и белые туловища их начинают как-то по-змеиному извиваться. Те медведи, которые приближались к нам, время от времени вставали на задние лапы, отчего силуэты их выступали на фоне неба, - и тогда они становились хорошо заметны".

Китобои иногда называют белого медведя "мужиком" из-за его походки, чем-то напоминающей крестьянскую. Задняя часть - крутая, как у слона, - возвышается над низко посаженными плечами, а опущенная вниз голова сидит на длинной могучей шее с бугристыми мышцами; голова слегка раскачивается из стороны в сторону в такт движениям кривых передних лап. Пири^* говорит, что медведи ходят "широким шагом", причем петляющий след тяжелого толстого зверя сильно отличается от прямого, оставляемого тощим, который ходит, вывернув ступню внутрь. Хотя на первый взгляд этот зверь кажется тихоходом, его сравнительно короткие, но толстые, как столбы, ноги делают удивительно большие шаги и он буквально пожирает пространство. С поразительной ловкостью медведь передвигается по самым тяжелым льдам, делая до 30, а возможно, и 40 километров в час^** и при этом он легко перепрыгивает через ледяные торосы высотой до двух метров, несмотря на то, что вес его достигает 300-400 килограммов. Макмиллан^***, бежавший рядом с крупным самцом, отметил, что на пологих спусках зверь скользил, как лыжник. А тощая медведица, завидев шесть собак Амундсена, подскочила вверх сразу всеми четырьмя лапами и галопом понеслась прочь. Время от времени она поворачивалась то к одной, то к другой из преследовавших ее собак и, подскакивая словно резиновый мячик, делала четырехметровые прыжки со скоростью, кажущейся почти невероятной.

^*(Пири Р. (1856-1920) - американский исследователь Арктики, впервые достигший Северного полюса. В книге Р. Перри использованы его произведения "По большому льду к северу" (1898), "Северный полюс" (1910) и др. (В. Г.))

^**(Эти цифры несколько преувеличены. Скорость движения бегущего медведя во льдах никто не измерял инструментально, но вряд ли она может превышать 20-25 километров в час; к тому же медведь способен бежать во всю мочь лишь непродолжительное время. (А. К.))

^***(Макмиллан Д. Б. - английский путешественник. Некоторое время жил в Гренландии. Автор книги "Эта и то, что за нею" (1927). (В. Г.))

Даже своей обычной шаркающей поступью медведь может легко уйти от упряжных собак, если его преследуют не слишком долго. При этом совершенно безразлично, бежит ли он по острым застругам или по отполированному ветром гладкому льду от скольжения его предохраняют подошвы лап, покрытые густым волосом, а короткие и сильные когти способны цепляться за малейшую трещину. Достигший зрелости медведь, даже будучи ранен, оставляет позади стаю лаек на дистанции до 10 километров и в конце концов уходит от них, переплыв через какое-нибудь широкое разводье. Но если медведь немолод и солидно прибавил в весе, он утомляется уже через несколько сот метров, когда приходится ускорить обычный для него шаг. Тогда он при первой возможности ищет спасения на айсберге или утесе, где долго сидит, фыркая и отдуваясь, явно опечаленный необходимостью прилагать такие усилия.

Огромная мощь столбообразных ног и размеры ступни (ширина 25-30 сантиметров и окружность 80 сантиметров) позволяют медведю в случае надобности передвигаться и по глубокому снегу быстрее, нежели любому другому полярному животному. "Примерно в миле от берега, - писал Пири, - по видневшемуся впереди склону петлял след, напоминающий след, который оставляет человек, идя на снегоступах. Огромные отпечатки, оставленные в снегу когтями и волосом, покрывающим подошву стопоходящего белого медведя, образовали след столь же широкий, как от снегоступов". Однако медведь вовсе не любит ходить по глубокому снегу и всюду, где это возможно, предпочитает твердую поверхность, а в мягкий талый снег заходит только по необходимости, да и то ненадолго.

Нет никакого сомнения в том, что каждый белый медведь оставляет свой особенный след, ибо гипсовые слепки следов гризли показывают, что очертания отпечатков и испещряющих их линий столь же индивидуальны, как отпечатки пальцев любого человека.

Когда белых медведей никто не тревожит, они часто взбираются на айсберг или торос, высматривая тюленей или падаль. При отсутствии же подобного наблюдательного пункта звери встают на задние лапы и, подняв длинную змеиную шею, принюхиваются к ветру своими чуткими ноздрями. "Я часто видел их в таком положении, - отмечает Кейн^*, - причем они размахивали лапами, словно тренируясь перед поединком".

^*(Кейн Э. К. (1820-1857) - американский арктический путешественник. (В. Г.))

Эти звери легко спрыгивают с четырехметровой высоты, ибо, хотя выглядят неуклюжими, способны лазить с большой ловкостью и без особого труда форсируют весьма труднопроходимые гряды торосов. Как правило, медведь преодолевает даже самый крутой склон, что нередко помогает животному спастись, когда его преследуют люди и собаки. Молодой и сравнительно легкий белый медведь может вскарабкаться вверх по совершенно отвесной поверхности, вонзая когти в твердый снег, а когда погоня близка, спасается, поднявшись по гладкому склону айсберга, слишком крутому для того, чтобы эскимосы могли добраться до него, вырубая ступени во льду. Если лее охота идет в прибрежной полосе, медведь взбирается на утес и, выбрав узкий уступ, к которому ведет скалистый мостик шириной не более полуметра, усаживается и ждет нападения собак. Один зверь, которого травили собаки Свердрупа^*, забрался на верхушку айсберга, поскольку склон его был совершенно вертикальным, спрыгнул в море с высоты 15 метров, после чего поплыл в сторону ближайшей суши, до которой было 40 километров. Отпечатки медвежьих лап встречают на ледниках до уровня 1400 метров, и не один полярный путешественник был благодарен этим зверям за возможность использовать их глубокие следы, оставленные на торосистом льду, на крутых склонах ледников и на берегах фьордов.

^*(Свердруп О. (1854-1930) - норвежский полярный путешественник, участник экспедиций Ф. Нансена в Гренландию (1888-1889) и на "Фраме" (1893-1896). В 1898-1902 годах руководил на том же судне исследованиями западной части Канадского Арктического Архипелага. Открыл ряд крупных островов. (В. Г.))

Белые медведи живут главным образом на дрейфующих льдах. Южные границы их ареала приблизительно совпадают с соответствующей границей распространения этих льдов, которая зимой продвигается от полюса к югу, а летом отступает к северу. "Ультима туле" - линия, где сходятся лед и вода - вот рубеж их владений, который Успенский называет "арктическим кольцом жизни"^*. Дрейфующие льды - это обиталище и тюленей; совсем недавно их насчитывали десятки миллионов. Только благодаря им белые медведи и могут существовать в Арктике. Будучи теплокровными животными, тюлени вынуждены периодически всплывать на поверхность моря или пробивать его ледяной покров, чтобы возобновить запас кислорода. Вот в это время они и становятся добычей медведей, каждый из которых убивает приблизительно пятьдесят тюленей в год. Фрейхен^** не без основания заметил, что белые медведи не встречаются в водах, где нет тюленей - те редко живут на мелководье или под толстым многолетним льдом. Почти полное отсутствие медведей у северных берегов островов канадской Арктики и Гренландии, а также у побережья Восточной Сибири объясняется тем фактом, что в этих районах материковый припай взламывается не каждое лето и здесь не всегда появляются разводья с открытой водой. В таких случаях тюлени вынуждены мигрировать в другие районы, где лед более молодой и есть открытая вода. И, наоборот, там, где паковые льды находятся в постоянном движении и нередко расходятся даже и зимой (как, например, близ Аляски и северо-восточного берега Гренландии, изрезанного глубокими фьордами), условия особенно благоприятны для тюленей. Поэтому тут белые медведи более многочисленны, чем в большинстве других районов Арктики.

^*( Успенский С. М. (род. 1920) - известный советский зоолог, исследователь фауны Арктики. Был первым председателем Рабочей группы по белому медведю Международного союза охраны природы и природных ресурсов. По формулировке Успенского, "арктическое кольцо жизни" - сравнительно узкая полоса, расположенная приблизительно над 200-метровой изобатой, где в течение круглого года сохраняются постоянные разводья и полыньи среди льдов. Эта полоса опоясывает центральный бассейн Северного Ледовитого океана и проходит севернее крупных арктических архипелагов - Земли Франца-Иосифа, Северной Земли, Новосибирских островов и др - (См. Успенский С. М. Позвоночные животные Центральной Арктики. "Природа", 1956, № 8, с. 46). Целый ряд животных, в том числе белый медведь, многочисленнее здесь, чем где-либо еще в Центральной Арктике. Однако Р. Перри, включая в "арктическое кольцо жизни" всю область, "где встречаются лед и вода", в том числе южную границу дрейфующих льдов, допускает существенную неточность. (А. К.))

^**(Фрейхен П. (1886-1957) - датский путешественник и писатель, много лет жил и работал в Гренландии. Ряд книг Фрейхена, в том числе научно-популярная книга об Арктике "Когда уходят льды", написанная в соавторстве с орнитологом Ф. Саломонсеном, переведены на русский язык. (В. Г.))

Это подтверждается Стефанссоном: "Если берег открытый, как на севере Аляски, то, пройдя в сторону моря пять - десять миль, можно найти место, где ветер взломал лед и льдины находятся в постоянном движении. Здесь вы увидите тюленей, плавающих в воде, как купальщики в пруду, и повсюду станут попадаться следы белых медведей, питающихся тюленями. Но в таких районах, как залив Коронейшн, который почти со всех сторон окружен сушей, лед не трогается с ноября, когда он образуется, до июня или июля следующего года, когда он трескается месяца через два после того, как наступает лето и прилегающая местность покрывается зеленеющей травою. Только в редкие годы на таком льду попадаются следы белых медведей".

Охотничья деятельность этих животных большей частью связана с тюленями, а потому нам следует заняться описанием жизни последних, постоянно помня, что, как заметил Харингтон^*, медведи могут охотиться на них лишь при наличии подходящего для этого пакового льда, служащего для них как бы плацдармом. Кроме того, четвероногим охотникам нужны нагромождения льдин или торосы, под прикрытием которых они могут подбираться к своей добыче, и пространства открытой воды, где бы тюлени имели возможность всплывать в большом количестве.

^*(Харингтон К. Р. - канадский зоолог. Автор работ "Белые медведи и их современное состояние" (1964) и "Берложный период в жизни белых медведей" (1968). (В. Г.))

В арктических водах живет несколько видов тюленей, но белые медведи питаются главным образом вездесущей кольчатой нерпой (ледовой крысой, как ее называют китобои), которая редко весит свыше 90 килограммов, хотя может иметь до полутора метров в длину и столько же в обхвате. На огромных лахтаков, или морских зайцев, весящих 300-350 килограммов и достигающих 3-3,5 метра в длину, медведи охотятся реже. Кольчатая нерпа, а особенно морской заяц предпочитают жить в уединенных бухтах, фьордах и шхерах, всплывая на поверхность в трещинах и разводьях. Подле этих разводий снег утоптан и покрыт перекрещивающимися следами медведей-охотников - они всегда начеку. Медведи стараются передвигаться по возможности в тени. Педерсен^* отмечает, что если на солнечной стороне фьорда не видно ни единого следа, то теневая буквально испещрена ими.

^*(Педерсен А. - датский путешественник и зоолог, автор книг "Белый кедведь" (1945; 2-е изд., 1957) и "Полярные животные" (1962). Его данные очень широко использует Р. Перри. (В. Г.) )

Благодаря действию приливоотливных течений в бухтах и фьордах лед даже зимой подвергается сжатию и взламывается ранней весной. В этих водах полно пищи для тюленей - полярной трески (сайки) и других северных рыб, поглощающих в свою очередь бесчисленное количество креветкообразных животных - эвфаузиид. Этих рачков, входящих в состав планктона, особенно много в водах с пониженной соленостью - преимущественно близ ледников и айсбергов, опресняющих воду до такой степени, что содержание соли в морской воде может понизиться до 15 промилле (нормальная соленость - 35 промилле).

В большей части полярных вод тюлени свободно путешествуют в течение всего лета, ибо каждый шторм все сильнее дробит ледяные поля и в паковых льдах появляется все больше новых разводий. Даже когда после первых осенних холодов между этими полями всюду образуется сравнительно непрочный молодой лед, тюлени все равно могут всплывать в любом месте: достаточно сильного удара головой снизу вверх, чтобы взломать на какое-то время лед толщиной до 10 сантиметров и проделать лунку диаметром 15-20 сантиметров. Белому медведю всего легче охотиться на тюленей именно в таких условиях. Там, где несколькими днями ранее тюлени резвились в открытой воде, теперь все время образуется молодой лед. Медведю нужно только одним-двумя ударами своих мощных лап разломать его на площади в несколько квадратных метров, а затем ждать, пока тюлень всплывет, чтобы набрать воздуха. Тюлень ведь не может знать, что лед взломан именно медведем.

Но когда лед становится прочным и толщина его превышает 10 сантиметров, тюленям приходится прекратить свои странствия и держаться в определенном районе, чтобы не давать лункам замерзнуть. К концу октября можно увидеть одновременно сотню тюленей, словно выстроившихся на льду подле своих лунок. Лунки, как правило, расположены поближе к трещинам во льду и под защитой нагромождений льда, возле которых ветер наметает сугробы снега. Хотя обычно они находятся неподалеку друг от друга - иногда их разделяет не более метра, - случается, что расстояние между лунками достигает километра и они оказываются рассредоточенными на площади в несколько квадратных километров.

Ряд очевидцев описали, каким образом тюлень поддерживает открытыми лунки, в которых всплывает подышать воздухом (эскимосы называют их agio). Как только лед становится сплошным, тюлень бьет в него снизу головой или мордой, и когда от этих ударов лед становится менее прочным, зверь начинает прилежно прогрызать его. Зубы его посажены в челюсти таким образом, что выдаются несколько вперед, так что тюлень может грызть не хуже крысы. На поверхности диаметр самого отверстия не превышает 2-7 сантиметров. По мере увеличения толщины льда тюлень постоянно подгрызает его зубами снизу, а сверху края лунки обмерзают. Так образуется маленький купол, возвышающийся на 7-12 сантиметров над уровнем воды. Вот в этот купол тюлень и просовывает свою морду. Со временем купол оказывается погребенным под толстым слоем снега. Но сколько бы снегу ни намело, через него поступает достаточно воздуха, чтобы тюлень мог дышать. Тюлень, снующий взад и вперед, непрестанно расширяет отверстие лунки и по мере утолщения льда (до 0,5-1 метра, а в исключительных случаях и до 3 метров) агло приобретает форму конической перевернутой чаши или колокола с широким дном, уровень воды в котором зависит от толщины льда.

Как только лед становится прочным, каждый тюлень оказывается прикованным к той территории, где он может рыбачить, по мере надобности посещая какую-то одну из восьми или десяти лунок, которыми располагает. Поэтому чем больше агло он способен поддерживать открытыми, тем обширнее акватория, где он может ловить рыбу и планктонных рачков, которыми зимою эти животные, вероятно, питаются даже больше, нежели рыбой. Впрочем, тюлень пользуется и лунками своих сородичей, так что его охотничьи угодья достаточно велики. Кроме того, два раза в месяц, с переменами фаз луны, благодаря действию приливов во льду появляются трещины. Год за годом эти трещины возникают в одних и тех же местах, и многие тюлени покидают свои постоянные агло и пробивают новые лунки в тонком льду, затягивающем эти трещины. В Антарктике тюлени Уэдделла ныряют настолько глубоко и остаются под водой так долго, что могут проплыть до трех миль подо льдом, толщина которого местами достигает почти 200 метров.

Стефанссон заметил, что если очистить от снега купол агло, то тюлень, напуганный дневным светом, проникающим через лунку, покинет ее. Исходя из этого он высказал предположение, что тюлени, плавающие под сравнительно ровным льдом, находят свои лунки благодаря тому, что эти отверстия освещены лучше, нежели окружающий лед. Но Ричард Харингтон справедливо задает вопрос: а разве тюлень запоминает детали подледного убежища? Да и как ему узнать это свое убежище или обнаружить любую лунку в безлунные дни полярной зимы, когда небо затянуто тучами и в полдень так же темно, как в полночь? "Когда толщина снега, покрывающего лед, достигает метра, - писал Фрейхен, утверждающий, что тюлени спят в своих агло, - и стоит темное время года, свет никак не может помочь животным отыскивать лунки. Я часто осматривал лед снизу и не находил на нем никаких ориентиров. Между тем тюлени уверенно плавают от одной лунки к другой. При этом обыкновенный тюлень без труда находит лунку кольчатой нерпы". Если бы тюлень не сжимал ноздри сразу же после погружения, можно было бы предположить, что он находит свои агло о помощью обоняния, ибо эти животные обладают ощутимым мускусным запахом. К концу зимы самые старые самцы - эскимосы зовут их teeguko - начинают издавать такое сильное "химическое" зловоние, что оно отравляет воздух не только в агло, но и поблизости от них; запах этот чрезвычайно устойчив. К тому же тюлени обладают хорошим обонянием, и эскимос, поджидающий тюленя у лунки с гарпуном, всегда избирает наветренную сторону.

Нас, впрочем, интересует прежде всего то, каким образом медведи отыскивают эти лунки. Почти все агло, занятые тюленями, покрыты настолько толстым слоем снега, что практически незаметны для человеческого глаза; иногда, правда, можно наткнуться на отверстие во льду, с которого ветер сдул весь снег. Однако такие лунки обычно оказываются покинутыми либо потому, что лед, лишенный снежного покрова, утолщается слишком быстро и это приходится не по вкусу тюленям, либо по той причине, что такая лунка представляется животному небезопасной. Не исключено, что медведь иногда находит агло зрительно, ибо в тех местах, где лед тонок, фонтанирует вода, когда тюлень "фыркает". Медведи определенно проявляют большой интерес ко всем отверстиям во льду и часто обследуют проруби, из которых моряки черпают воду.

Возможно также, что занятые тюленями агло медведь обнаруживает на слух, ибо когда животные всплывают, они делают долгий выдох; при этом раздается нечто вроде свиста, как от струи пара. Некоторые тюлени дышат так же шумно, как небольшие киты, и в тихие дни шум этот слышен на расстояние до километра и больше. Чтобы наполнить свои легкие воздухом до предела, тюлень дышит медленно и глубоко (по Фрейхену, он проводит в лунке сорок пять секунд). Дыхание его слышно достаточно отчетливо, так что гренландец может по нему отличить обыкновенного тюленя от кольчатой нерпы.

Однако медведи находят эти замаскированные агло всегда и при любых условиях, независимо от толщины льда и снежного покрова, а потому жители полярных стран не сомневаются в том, что они вынюхивают свою добычу. Андерсон^* рассказал, как он однажды прошел целых четыре километра по абсолютно прямому следу медведя с острова Элсмир, но затем след этот вдруг повернул под прямым углом и привел его к агло, несмотря на то, что лунка была покрыта весьма плотным слоем слежавшегося снега. В последующих главах мы приведем дополнительные доказательства того, что белый медведь обладает не менее острым нюхом, чем любое другое млекопитающее.

^*(Андерсон Р. М. - канадский полярный исследователь, автор книги "Восточная часть канадской Арктики" (1937). (В. Г.))

Каждый тюлень располагает несколькими лунками, поэтому медведю приходится долго ждать у какой-то одной из них появления своей добычи - об этом говорит опыт неутомимых охотников-эскимосов, которые иной раз проводят у лунки по семьдесят два часа при температуре ниже нуля. Кейн отмечает, что медведи, подстерегающие тюленей, иной раз устраивают себе ложе в снегу, то же сообщает и Свердруп, видевший большие ямы, вырытые медведями в снегу подле агло. Однако, обнаружив ряд лунок, медведь регулярно обходит их.

Своими семисантиметровыми когтями медведь соскребает с агло снег и верхний слой льда и расширяет лунку так, чтобы в нее пролезала его широкая лапа. Затем усаживается и ждет всплытия тюленя, который каждые семь-восемь минут должен появляться в одной из своих лунок, хотя - в случае надобности - может оставаться под водой и по двадцать минут. Промысловики полагают, что медведь, зная, сколь зловонно его дыхание, зарывается носом в снег у края лунки.

Если агло защищено сугробом плотно слежавшегося снега, медведь иной раз прорывается к лунке следующим образом: встает на задние лапы, а затем падает на передние и хватает тюленя зубами. Однако при этом у него чаще бывают неудачи, чем удачи. Хейг-Томас наблюдал одну такую попытку, окончившуюся ничем, а в другой раз насчитал семнадцать агло, в которые медведь ворвался таким образом, но не добыл ни одного тюленя.

У белых медведей мышцы шеи, плеч и предплечья развиты очень сильно. Вцепившись зубами и когтями в голову тюленя-лахтака, весящего почти столько же, сколько он сам, зверь с силой вытаскивает добычу через лунку, ломая при этом тюленю плечевые кости, ребра, таз и выдавливая внутренности. Есть сведения, что во всех случаях, когда требуется применить силу, медведь действует левой лапой; эскимосы из района Эта (северо-запад Гренландии) говорили Хейг-Томасу, что все виденные ими медведи были левшами. Хейг-Томас наблюдал, как один медведь тащил тюленя из лунки левой лапой, а у нескольких медведей, осмотренных им после того, как с них содрали шкуру, левая лапа оказалась более развитой, нежели правая.

Когда эскимос отправляется на охоту за тюленями, он тоже сначала снимает верхний слой снега над агло, обнажая ледяной купол, а затем срезает и молодой лед, образовавшийся после очередного визита тюленя, и вычерпывает осколки черпалкой из рога овцебыка. Затем, прикинув, где вероятнее всего покажется голова тюленя, который всплывет подышать, он снова заваливает лед снегом, протыкает в нем отверстие своим гарпуном и ждет, пока тюлень "фыркнет". Эти животные чрезвычайно любознательны, поэтому охотнику иногда удается приманить добычу, царапая лед словно тюлень. Чтобы выманить особо нервного тюленя, охотник опускается на колени рядом с отверстием и слегка постукивает по льду охотничьим ножом, каркая при этом, как ворон - эти птицы часто ловят рачков и рыбешек в тюленьих лунках; предполагается, что, услышав привычные ему звуки, тюлень совершенно успокоится. Педерсен сам видел, как одному эскимосу удалось этим способом выманить и загарпунить тюленя. Вполне возможно, допускает Хейг-Томас, что и медведь, дожидающийся добычи, царапает лед когтями. Кроме того, зверь, продолжает он, похлопывает лапами по снегу - как хлопает ластами тюлень, когда ложится летом на лед. Он сообщает также, что, когда двое медведей охотятся сообща (в этом случае один из них обязательно взрослый), кто-то из этой пары остается ждать у агло, а другой уходит - возможно, с целью обмануть тюленя, который возвращается к лунке и попадает в лапы зверя, оставшегося возле нее. Если, однако, тюлень не появляется в этой лунке, один из медведей разыскивает и закупоривает снегом все остальные лунки, находящиеся поблизости. После этого тюленю остается либо вернуться к единственной открытой лунке, возле которой его ожидает второй медведь, либо же утонуть. Хейг-Томас и Нукапингва наблюдали за почти взрослым медвежонком, который проделал эту операцию, в то время как мать его сидела подле агло. Точно так же охотятся на тюленей и сами эскимосы. "Будь у меня такая голова, как у медведя, никогда б я не ходил голодным и не искал, где раздобыть хоть немного тюленьего мяса", - говаривал Нукапингва.

Кольчатые нерпы хорошо улавливают звуковые волны, распространяющиеся по льду и по воде, и вообще обладают острым слухом. Стоит человеку свистнуть, как они поднимают голову и внимательно прислушиваются. Но если звук шагов охотника, под ногами которого похрустывает снег, отпугивает находящегося в агло тюленя, то медведь на своих покрытых мехом лапах может приблизиться бесшумно. И эскимосы, охотясь на тюленей, часто подвязывают к ступням куски медвежьей шкуры. Неспособность тюленя слышать что бы то ни было во время выдоха - слабое звено в системе его обороны. Стоит его морде показаться в лунке, как стерегущий медведь вцепляется в нее когтями и тотчас же вытаскивает животное на лед. Хотя, чтобы убить тюленя, достаточно нанести ему сравнительно легкий удар по голове (черепные кости этих животных столь же непрочны, как скорлупа яйца), большинство медведей, если верить Хейг-Томасу, стараются не размозжить им череп. Впрочем, основанием для этого утверждения служит скорее всего эскимосское табу, запрещающее разбивать череп тюленю или другому животному, в том числе и белому медведю, на которого охотишься, - иначе тебя покинет охотничья удача.

Случается, что, убив тюленя, медведь оставляет его на льду нетронутым. Как говорят эскимосы, это объясняется тем, что убитый - старый и зловонный teeguk, либо же тем, что медведь убивает просто для развлечения. Однако когда наступает полярная зима, такие случаи становятся редкими, ибо в этот сезон все медведи, за исключением залегших в берлоги, отчаянно голодны.

Впрочем, если медведю повезло на охоте и он съел своего тюленя, а брюхо его не очень переполнено, он иногда начинает резвиться, как котенок, играя о окровавленным мехом, - совершает курбеты, ложится на спину, размахивая всеми четырьмя лапами, встает на задние лапы, чтобы ударить лапой по верхушке тороса, да так, чтобы осколки полетели во все стороны, затем принимается носиться вокруг тороса и, наконец, кувыркается через голову.