Сирота во льдах

Владения Короля Холода сверкали в лунном свете. Покрытые снегом льдины, мерцая, словно усыпанные драгоценными камнями, плыли по черной воде под свист и завывания северного ветра. В торосах, серебряных с освещенной стороны и черных с теневой, зияли ультрамариновые ниши с колоннами чистого хрусталя: сверху свисали сверкающие сталактиты, а снизу поднимались ледяные грибы на тонких жемчужных ножках. Все двигалось, колыхалось, покачивалось лунные блики вспыхивали и гасли и снова внезапно разливались морями серебра, чтобы вновь исчезнуть и засиять опять.

Пронзительно и беспокойно закричал детеныш гренландского тюленя, как будто чуял что-то тревожное в поднимающемся шторме. Его крик подхватили другие тюленята. Мартовская ночь наполнилась тоненькими криками детенышей, грохотом и треском льда, плеском волн.

На северо-западе небо было окрашено в красновато-пурпурные тона. Оно то разгоралось, то бледнело и разгоралось вновь, словно кузница полярных богов. В остальной же части неба горизонт был желто-белым - там лунный свет, отражаясь от пакового льда, бросал отблески на громады облаков.

Но вот луну закрыло облако, и во внезапно наступившей тьме белые гребни огромных волн с ревом разбились, рассыпавшись фосфоресцирующими брызгами. Ледяные поля, едва заметно белеющие во мраке, стали тереться одно о другое с шуршанием и скрежетом, и раздался хор тюленьих голосов: белые и серо-белые детеныши принялись ползать по льду, ища матерей, чтобы спрятаться под их теплыми боками.

Тюлененку, которого мы назовем Странницей, потому что за первые три года жизни ей суждено было проделать путь длиной более десяти тысяч миль, в эту ночь арктического буйства не исполнилось еще и двух недель. Тело ее, длиной около трех футов, было покрыто двухслойным мехом; верхний слой, белоснежный и мягкий, с шерстинками длиной в два-три дюйма, только еще начинал сходить с головы и ласт; из-под него проглядывал подшерсток, с короткими, не более дюйма, ворсинками, густой и - на этой стадии развития - кудрявый.

Странница была круглая, как шар. Под ее двойным меховым одеянием скрывался толстый слой жира, который она накопила, питаясь материнским молоком. Эта пища тюленьих детенышей, по виду похожая на густые сливки, содержит в двенадцать раз больше жиров и в четыре раза больше белков, чем коровье молоко.

Мгновение Странница лежала неподвижно у края лунки, пристально глядя в воду, и если бы не блестящий черный нос и темные глаза, с тревогой устремленные вниз, ее можно было бы принять за снежный ком. Но тут снова налетел ветер, льдина, на которой лежала Странница, закачалась еще сильнее, и в испуге тюлененок испустил пронзительный крик - нечто среднее между лаем, мяуканьем и блеяньем.

Внезапно из лунки вынырнула тюлениха и быстро - ибо промедление нередко может стоить жизни - огляделась вокруг, проверяя, не грозит ли откуда опасность. После этого она ненадолго задержала свои влажные глаза на Страннице и затем бесцеремонно, но беззлобно столкнула ее в воду, выскочила из лунки, подобно черной торпеде, и поползла по льду к своему собственному детенышу. Пока Странница хныкая выкарабкивалась наверх, в лунке показались еще две матери, облепленные мелкими кристалликами льда, который уже начал затягивать воду в лунке.

Тут появилась мать Странницы, и белек кинулся к ней и ткнулся в седловидную отметину, смутно видневшуюся на ее сером меху. В ответ на эту пылкую детскую радость мать резко толкнула белька головой. Тюленихи-матери стали болезненно раздражительны: выкармливая детенышей молоком вот уже около двух недель, сами они все это время почти ничего не ели. А теперь еще этот воющий ветер и такие странные сотрясения льдины... Инстинкт самосохранения гнал тюленей с неверного льда в безопасные глубины, и в то же время они не могли оставить без внимания крики перепуганных детенышей.

Мать бессознательно толкнула Странницу еще раз. Затем повторила удар, но на этот раз с целью - и наказывая, и в то же время подталкивая детеныша к темной линии, обозначавшей край ледяного поля: там бурлило и вздымалось во мраке море. Но тюлениха опоздала: течение бросило ледяное поле на подводную отмель, и с жутким грохотом льдина треснула, как стекло. Тюлени заскользили по льду, детеныши - с воплями, матери - в свирепом молчании, цепляясь за лед своими мощными когтями. А их привычный мир продолжал рушиться.

Ледяное поле уходило далеко вглубь, особенно в средней своей части; над поверхностью его, словно башни, высились десятифутовые торосы. Но теперь, от чудовищного удара о дно, все это сооружение распадалось. Северный ветер гнал лед в одном направлении, непреодолимая сила течения - в другом. Не только это поле, но и сотни других полей, плывших дотоле вдоль кромки пакового льда, оказались вовлечены в медленное и неумолимое движение, выталкивавшее, выжимавшее, громоздившее их на пак.

Тюленьи детеныши, слишком еще неопытные, чтобы искать спасения в яростных волнах, пытались, цепляясь за лед когтями, добраться до середины поля, где лед продолжал ломаться и тороситься. Матери же свирепо пихали их к воде. Но затем одна за другой, охваченные страхом, они повернули прочь и, бросив детей на попечение судьбы, со скоростью бегущего человека устремились к бурлящему морю. Всплеск - и вот уже их нет; такие неловкие и неуклюжие на льду, здесь, в морских глубинах, они обрели гибкость и заскользили быстрее рыб, с легкостью увертываясь от ударов острых, зазубренных льдин.

Мать Странницы, призвав на помощь всю свою ловкость, с отчаянным упорством пыталась тащить за собой детеныша. Однако на качающейся льдине это было не так легко, как в воде. Тут на льдину со страшным грохотом налетел другой ледяной остров, и беспомощные юные тюлени разразились паническими воплями. И тогда мать Странницы молнией метнулась к лунке, через которую перед тем выбралась на льдину.

Увы, на прежнем месте лунки уже не было - ее сдавило во время мощной подвижки льда. Край поля начинал зловеще дыбиться, и тюлениха-мать с ворчанием скользнула во мрак.

Встревоженный исчезновением матери, белек повернулся, чтобы последовать за ней. Но тут лед под Странницей закачался, и на ее пути внезапно выросла белая стена. С пронзительным криком тюлененок заметался из стороны в сторону. Но страх мешал ему сделать то, что подсказывал инстинкт самосохранения. То тут, то там из тьмы подступали ледяные глыбы, нависая над маленьким барахтающимся тельцем. Тогда, ища уютный и теплый материнский бок, детеныш стал ползать по льду, подобно собаке с перебитыми лапами. Шли минуты, минуты складывались в часы; наконец наступил полярный рассвет, а мать так и не вернулась.

В конце концов ужас Странницы перед треском и грохотом, стоявшими вокруг, перед глухими ударами и сотрясениями льдины сменился усталостью и безразличием к тому, что происходило вокруг. Совсем обессиленная, она неподвижно улеглась под прикрытием двадцатифутового тороса, вздымавшегося в середине поля; здесь лед был такой мощный, что выдерживал натиск окружавших льдин.

Когда над беспорядочно вздыбленными белыми торосами занялся тусклый свет, Странница увидела другого белька; его расплющенное тельце вмерзло в ледяной гроб. Еще одному детенышу размозжило голову глыбой льда, отколовшейся от верхушки тороса. Повсюду лежали мертвые бельки; большинству из них не было и недели, и они просто не знали, что такое опасность. Уцелевшие детеныши жалобно кричали, зовя исчезнувших матерей, но крики их оставались без ответа. Ни одна тюлениха не вернется, пока не закончится торошение.

Странница вопила так же громко и упорно, как все. Она была сильным, хорошо упитанным детенышем, рожденным от крупных и здоровых родителей, и однажды уже пробовала плавать, хотя и по-щенячьи. Но в это утро ни к ней, ни к другим тюленятам, находившимся на обломке ледяного поля, матери не вернулись.

Ветер все усиливался. Бледное арктическое солнце тускло осветило танцующие ледяные поля, и стало видно, сколь многих детенышей унесла смерть в эту ночь. Тюленята продолжали гибнуть и при свете дня - их попытки спастись были слишком беспомощны. На одних рушились торосы, под другими разверзался лед. Когда на ледяное поле налетали другие льдины, тюленят толчком сбрасывало в море, и они или тонули, так как плавали еще плохо, или оказывались раздавленными глыбами льда.

Вскоре после рассвета прилетела стая больших птиц - белых чаек. Они то скользили над водой между льдинами, то планировали на фоне бледного, кое-где голубевшего неба, по которому быстро неслись облака. Затем птицы устремились вниз; они были совершенно белые, чернели лишь клювы, ноги да глаза, обведенные красной каймой. С резкими, пронзительными криками чайки уселись на искалеченные тела мертвых тюленят и принялись жадно клевать их; клювы их стали алыми. Тюленята, оставшиеся в живых, не обращали внимания ни на птиц, ни на своих мертвых собратьев. Они беспрерывно кричали, перекрывая вой ветра и треск торосящихся льдов,- эти призывные звуки прежде всегда приносили им тепло, пищу и безопасность.

К середине дня ветер начал стихать, и появилась первая тюлениха-мать. Пробравшись к полю среди сжимающихся льдов, она высунула голову из воды в поисках удобного места для высадки, но тут на нее надвинулась льдина размером с добрых полакра, и тюлениха снова ушла под воду. Через пять минут она показалась вновь, на этот раз в совершенно другом месте, нырнула опять, снова вынырнула и неожиданным резким движением выбралась на ледяной остров. Она поползла по льду, вспугнула по пути птиц, заставив их прервать кровавое пиршество, и двинулась мимо Странницы к другому детенышу. Тот мгновенно замолк. Пять минут спустя на лед выбралась вторая тюлениха, затем еще одна... При виде каждой из них Странница поднимала голову. Раз или два она начинала неуверенно ползти к тюленихам, совершая те странные движения, которые и навели людей на мысль о существовании русалок - беспомощных на берегу, но в воде превращающихся в совершенство. Однако тюленихи игнорировали выжидательно глядящего на них щенка - проползали мимо, как будто его и не было, отталкивали, если он случайно оказывался у них на пути, безразличные к его крикам - вначале раздраженным, потом жалобным, потом снова настойчивым.

Весь этот день Странница медленно ползала по льдине, движимая неистовой жаждой молока - ее привычной пищи, несущей с собой тепло и уют. Новые очертания поля сбивали ее с толку: там, где вчера был лед, сегодня плескалось море, а на месте гладких пологих спусков теперь высились торосы. Странница поискала было ту лунку, через которую ее мать выбиралась на льдину, но лунка исчезла. К исходу дня она попыталась было найти тепло возле других детенышей, но маленькие бельки раздраженно отползали прочь или, играя, пытались укусить ее.

Когда снова спустилась темнота, ветер совсем утих и торошение прекратилось. Но ничто уже не могло помочь матери Странницы, которая лежала на дне моря, раздавленная обломками льдины. Она предприняла попытку к бегству на мгновение позже, чем другие. Суровая Природа карает за подобные ошибки.