В одиночестве к югу

Группа тюленей, спасшихся от нашествия охотников, несколько часов ждала, пока к ней присоединятся остальные, а затем двинулась вдоль кромки льдов, стремясь уйти как можно дальше от возможных преследователей. Пока бельки были еще маленькие, тюлени держались идиллическими семейными группами: отец, мать и детеныш.^*

^* (Судя по последним данным, гренландский тюлень не образует подобных семейных групп (см. Послесловие).)

Но потом самцы начали отделяться от своих семей - отдыхали на ледяных полях, подальше от самок и детей, плавали все вместе, в некоем подобии масонского союза. Вскоре они целыми группами стали уходить вдоль кромки льда и уже не возвращались. Все больше и больше взрослых самцов отправлялись им вслед, и в конце концов в колонии остались лишь матери, бельки и подростки. Теперь и они стремились разделиться на группы.

Странница начала замечать уже знакомые ей признаки враждебности к себе двухлеток. Испуганная этим - ведь ее уже не однажды изгоняли из тюленьих стад, - теперь она старалась держаться в стороне от сверстников. Опять с головы ее стал сходить мех.

На нее напала крайняя робость и непреодолимая сонливость. Однажды она весь день устало плавала в поисках уютного поля, на котором можно было бы удобно устроиться. Но ни одна из знакомых льдин не казалась ей безопасной. Именно потому, что она уже побывала здесь со своими товарищами, льдины не могли послужить для Странницы уединенным прибежищем, где бы ее не тревожили другие тюлени. И она плавала и плавала, двигаясь нехотя, словно по принуждению.

Далеко впереди она увидела участок льда, черный от тысяч тюленьих тел. Почувствовав импульсивное желание спрятаться в этой безразличной толпе, она осторожно приблизилась к лежбищу. Тут и там поднялись головы, но никто не выказал враждебности. Нырнув, она поплыла под водой к краю льдины и, поднявшись на поверхность, принялась смотреть, где удобнее выбраться на лед. Большинство тюленей казались спящими. Некоторые скреблись или вяло двигались. Обратив на Странницу тусклый, апатичный взгляд они не проявили к ней никакого интереса. Она спокойно поползла между ними, хотя это было трудно - так тесно они лежали.

Тюлени линяли. У взрослых самцов процесс линьки почти завершился, и на совершенно новом одеянии лишь кое-где оставались клочья грязно-коричневого меха. Взрослые самки были еще на полпути к окончанию линьки. У них появился новый мех на голове, вокруг передних ласт и на спине, но на остальной части тела еще сохранялся старый коричневатый мех. И среди них были две самки возраста Странницы, у которых появились лишь первые признаки линьки вокруг головы и по средней линии спины. Она умиротворенно улеглась около них.

День за днем мех потихоньку сходил с ее головы, и вместе с ним слезала темная, твердая, словно кора, кожа. Потом линька охватила все тело; старый мех уступил место новому пушистому меху темно-пепельного цвета, а характерные юношеские пятна стали значительно бледнее, чем прежде. Странница заметно выросла: теперь она достигала почти пяти футов в длину. Изящная, словно у гончей, голова, большие карие глаза, сильное, ладное молодое тело - она стала настоящей красавицей. Пришел день, когда, обновленная, она понеслась по воде и, нырнув вниз, оказалась рядом со своими старыми товарищами по играм, так же как и она, облаченными в новые наряды.

Они тут же поплыли прочь от Странницы. После линьки она стала отличаться от них слишком явно - и размерами тела, и совсем другими, чем у них, отметинами на меху. Они охотились и играли вместе со Странницей не один месяц, а теперь вдруг обнаружили в ней что-то настораживающее, чужое. Она робко поплыла поодаль от них, подчиняясь мгновенно сработавшему инстинкту самосохранения. Ей уже и раньше приходилось сталкиваться с враждебным отношением к себе, а в мире диких животных враждебность нельзя оставлять без внимания. Те, кто игнорирует ее, обычно расплачиваются за это жизнью: ощутив враждебность, они должны уйти, и побыстрее. Робость Странницы обратила подозрительность тюленей в страх, а страх, как это всегда бывает, перешел в злобу. Когда Странница была помладше, она льнула к своим гонителям, как слабое зависимое существо. Теперь, на пороге зрелости, она стала более осторожной. Полная новых сил после линьки, Странница развернулась и стала удаляться от них столь же энергично, как и они от нее. Она уплыла в более глубокие воды и не возвращалась два дня. После этой отлучки она показалась своим прежним товарищам еще более чужой, и они встретили ее злобными укусами. Терпение ее лопнуло, и она снова уплыла от них, на этот раз навсегда.

Через полчаса и сверстники, и их враждебность были забыты, и Странница ровно и быстро поплыла к югу. Но вскоре с нею стало происходить что-то странное. Инстинкт звал ее вернуться обратно к своему собственному стаду, и тело, отзываясь на этот инстинкт, отдалось во власть моря. Но ее стадо находилось далеко, в водах Северной Европы, а она плыла в противоположном направлении.

И все же Странница упорно плыла вперед и вперед, увлекаемая лихорадкой миграции, начинающейся вслед за порой выведения потомства. Через несколько дней одиночество начало беспокоить ее, и она постоянно искала общества; но Странница уже слишком далеко продвинулась к югу, чтобы встретить хоть кого-нибудь из тюленей западного стада, которые к этому времени собрались возле кромки льда, откуда должны были устремиться в более северные воды.

На своем пути Странница встречала множество загадочных существ. От одних она уплывала стремительной тенью, других - креветок и рыб - жадно поедала. Через некоторое время чувство одиночества притупилось. Она уже не раз пересекала необъятные просторы океана в одиночестве. Навыки, приобретенные в прежних путешествиях, вернулись к ней и направляли ее путь, но знакомые контуры кромки льда остались позади, и она чувствовала себя все более неуверенно и неуютно среди этих странных морских равнин, не зная, как вернуть привычное окружение.

Продвигаясь к югу мимо залива Св. Лаврентия, Странница вскоре достигла побережья с чрезвычайно изрезанной береговой линией и множеством островов. Огромные приливные волны, разбивавшиеся о них, подхватили и закачали ее. Если бы сейчас рядом со Странницей были другие тюлени, она с радостью оседлала бы эти белогривые волны и играла с товарищами у подножий бесчисленных острых утесов, о которые бился прибой. Но по мере продвижения к югу воздух становился все теплее, и это столь непривычное для арктического тюленя тепло заставляло Странницу плыть все поспешнее; она не останавливалась, ни чтобы осмотреться по сторонам, ни даже чтобы поиграть с пойманной рыбой, и быстро и свирепо хватала на лету лишь ту добычу, которая оказывалась непосредственно на ее пути.

Однажды случилось нечто, приостановившее этот безоглядный полет к югу. Скользя вдоль побережья, Странница неожиданно вошла в воды, кишевшие судами: это бостонские пароходы выходили из Массачусетского залива. Они напомнили ей плавучее чудовище, разогнавшее тюленьи ясли, и это воспоминание заставило Странницу нырнуть в глубину. Страх прибавил ей скорости. Вернувшись на поверхность, только когда ей настоятельно потребовался воздух, она пошла вдоль мыса Кейп-Код и почти сразу же в растерянности остановилась. Похоже было, что она преодолела некий невидимый барьер,- ибо очутилась в каком-то странном незнакомом мире.

Нигде на всем земном шаре нет такой резкой разграничительной линии между двумя областями океанской жизни, как у Кейп-Кода. Вода, поднимающаяся сюда с юга, из района Мексиканского залива, была теплой, словно парное молоко. Странница нырнула, но вода кругом кишела незнакомыми существами, и она стрелой понеслась наверх, подальше от них. У самой поверхности моря дрейфовала флотилия медуз под названием "португальский военный кораблик".^*

^* (Физалия, или португальский военный кораблик, относится к кишечнополостным животным, в число которых входят гидроиды, медузы, кораллы и актинии. Физалию часто принимают за медузу, хотя в действительности этот гидроид - сифонофора, представляющая собой колонию животных. Ожоги, причиняемые стрекательными клетками щупалец физалии, могут быть очень болезненны. Часто под колоколом сифонофор и медуз находят защиту мальки рыб. Эта связь малька и кишечнополостных более полезна рыбке, находящейся под защитой жгучих щупалец. Однако при неосторожном движении зазевавшаяся рыбка может стать добычей сифонофоры или медузы.)

Их прозрачные наполненные газом паруса в три дюйма высотой светились розовато-голубым, а ярко-синие щупальца свисали с наветренной стороны на несколько футов в глубину, словно дрифтерные сети. Одна медуза зажала в облаке этих щупалец большую мертвую рыбу и крепко держала ее возле своих многочисленных ротовых отверстий.

Вид этой рыбы побудил Странницу снова скользнуть вглубь, что, быть может, спасло ей жизнь. Одно прикосновение ядовитых щупалец этих обитателей субтропиков грозит серьезными последствиями даже для человека; того же, кто запутается в них, может избавить от гибели только случай. Нырнув, Странница увидела, что среди щупалец каждой медузы бесстрашно играют крошечные рыбки. Эти маленькие иждивенцы, живущие объедками со стола хозяев и повсюду сопровождающие их, защищены не только от смертоносных стрекал, но также и от посягательств других животных. Вероятно, эта мелюзга чем-то полезна медузе, ибо эволюция определила назначение каждого существа.

"Португальские кораблики" северного и южного полушарий держат свои паруса под противоположными углами; и в том, и в другом случае определенное положение парусов помогает медузам более успешно охотиться и противостоять ветрам и течениям, которые иначе унесли бы их из родных вод.

Оставив эту опасную сказочную флотилию позади и продолжая неуклонно продвигаться вперед, вместо того чтобы вернуться назад - увы, она не могла соотнести свои действия с предчувствиями и опасениями,- Странница очутилась среди незнакомых рыб, чьи окраска и размеры встревожили ее. Неприятно теплая вода вызывала физическое недомогание. Чувствуя себя несчастной, она плыла то по поверхности, то под водой, но везде - наверху ли, в теплых ли глубинах - ей было одинаково плохо.

Через некоторое время вода снова похолодала, хотя еще и не стала столь же освежающей, как в арктических морях. Странница вошла в "холодную стену" - поток воды, который отжимает Гольфстрим от побережья Соединенных Штатов; если бы он отошел и уступил место более теплому соседнему течению, в Нью-Йорке было бы почти так же тепло, как во Флориде.

Несмотря на то, что вода стала прохладнее, Странница день ото дня встречала все больше незнакомого. Иногда она приближалась к берегу. Но то, что она видела там, пробуждало в ней охранительные инстинкты; клубы дыма в небе, далекие суда, какие-то непонятные предметы и звуки слишком пугали ее, чтобы ей захотелось подойти поближе.

Однажды утром, когда над морем висела легкая пелена дождя, Странница пошла на глубину поохотиться на рыб - ее одолевал голод. Она давно была в пути и заметно отощала. Глубоко внизу она увидела скалистое морское дно; между ноздреватыми камнями колыхался песок. Вдоль дна поспешно плыла группа маленьких креветок, и Странница кинулась вниз. Она увидела две скалы, прижатые друг к другу течением и наполовину занесенные песком. Между ними была узкая, словно нож, расщелина, у входа в которую грудой лежали панцири крабов. В них не было ни одного краба; панцири были высосаны так чисто, будто там никогда и не бывала живая плоть. Некоторые из них заполнял песок. Странница приблизилась к этим панцирям, чтобы обследовать их, как она всегда обследовала все новое, если оно не внушало ей страха. Но они ничем не выдавали своей тайны.

Странница заскользила вдоль скал, и тут длинная темная рука, похожая на хобот слона, высунулась из расщелины и обхватила ее тело. Не успела она рвануться, чтобы высвободиться из этого отвратительного холодного объятия, как к первой руке присоединились еще две, пытаясь обхватить ее и втащить в расщелину между скал. Она мельком увидела в щели выпуклые осьминожьи глаза, уставившиеся на нее, и черный роговой клюв, чьей мощи хватило бы, чтобы одолеть крепчайший панцирь омара; он высовывался из еще одной грозди щупалец, устремившихся к ней.