Охота за тюленями на льду
Если зима выдалась суровая и длительная, бывает, что старый медведь покидает свое убежище в снегу не раньше марта; иногда в последние несколько дней своего вынужденного отдыха он греется на солнце, развалив одну из стен своей берлоги. Но в таких излюбленных районах залегания, как остров Саутгемптон, случаются годы, когда свежие следы медведей, направляющихся к морскому льду во фьордах и близ побережья, можно заметить уже в начале февраля. Иногда в в это же время на суше появляются и медведи, зимовавшие на паковых льдах. Временем массового выхода медведей из берлог, видимо, надо считать первую половину марта. За свою трехдневную поездку на нартах, предпринятую им в марте в восточной Гренландии, Педерсен встретил не менее пятидесяти двух медведей, в том числе и несколько самок с годовалыми медвежатами. Он заметил, что в этот период происходят регулярные миграции медведей в районе пролива Скорсби. Однажды за последнюю неделю марта в проливе появился двадцать один медведь, причем более 90% приходилось на взрослых особей. Гренландцы утверждают, что весеннюю миграцию всегда открывают именно взрослые медведи. На острове Саутгемптон в начале марта их можно видеть повсюду - от внутренних районов до кромки льда.
Рано проснувшиеся и отчаянно голодные мартовские медведи направляются туда же, куда позднее двинутся медведицы с родившимися у них медвежатами, - охотиться на тюленей, ибо, к счастью для медведей, именно в это время вездесущие кольчатые нерпы рожают по одному щенку. Щенки эти - излюбленная пища белых медведей. Поэтому весна и начало лета, когда многие медведи все еще очень тощие, для них самый лучший охотничий сезон.
В конце февраля или в марте (а позднее - только в порядке исключения и только на Крайнем Севере) те самки кольчатой нерпы, которые постарше, начинают отрывать себе агло, где появляется на свет их потомство. Они устраиваются в бухтах и фьордах, у подножия ледников и где-то в других местах - по большей части в прибрежных районах.
Поэтому агло часто соседствуют с берлогами медведиц или временными убежищами самцов. Фрейхен описывает, как тюлень готовит себе укрытие: сначала самка расширяет острыми когтями отдушину своего зимнего агло, чтобы вылезти на лед, затем когтями же вырывает яму под снегом, покрывающим этот лед, ластами сбрасывая в агло вынутый снег.
Так как для постройки укрытия нужен слой снега толщиной 1-1,5 метра, то обычно агло сооружается под прикрытием айсберга или тороса, возле которых намело сугробы. Вырытое самкой помещение (длина 120-150 сантиметров, ширина 100-120 и высота 60-75 сантиметров) только-только вмещает ее самое, так что она едва может поднять голову. От воды к нему ведет ход длиной 1,5-3 метра. Благодаря теплу, поднимающемуся от воды, и тому теплу, которое выделяет тело самки, в агло держится вполне приемлемая для щенка температура; кроме того, благодаря этому же теплу на внутренней стенке укрытия образуется твердая корка, отчего оно делается более прочным. Щенок, который при рождении имеет в длину всего 45 сантиметров, лежит на льду в той части укрытия, которая всего более удалена от лаза. Первые полмесяца, которые щенок проводит в укрытии, он совершенно не может плавать, ибо его мягкий пушистый мех быстро напитывается водой, если он падает в лунку со льда, который всего сантиметров на пять возвышается над водой. Тогда самке, которая держится всегда поблизости, приходится с превеликими трудностями вытягивать щенка обратно на лед, чтобы он не утонул. Так что такое падение крайне опасно для жизни щенков. Фрейхен пишет: "Я часто видел, как тюленей добывали следующим образом. Собака отыскивает отдушину, ведущую в укрытие, где находится щенок. Он лежит совершенно спокойно и даже не пытается спастись бегством. Воспользовавшись этим, охотник набрасывает на него петлю (за ластами) и сталкивает щенка через отдушину в воду - тот моментально тонет. Очень часто мать спешит к щенку, хватает его между передними ластами и снова выталкивает наверх через отдушину".
Уилкинсон и Холл рассказывают то же самое, добавляя, что, когда через три-четыре минуты щенок пытается всплыть, чтобы вдохнуть воздуха (при этом глазенки его сверкают как звезды), охотник снова сталкивает его вниз, рассчитывая привлечь этим мать. Холл предполагает, что эскимосы переняли этот метод у белого медведя, который, по их же рассказам, сначала хватает щенка за ласт, а затем, счистив снег с хода, ведущего через лед в агло, сталкивает щенка вниз, предоставляя ему барахтаться в воде. По мере приближения самки медведь подтягивает к себе щенка, пока мать не окажется в пределах его досягаемости - тогда он тут же хватает и ее.
Феноменальное чутье белого медведя и здесь приходит ему на помощь, позволяя безошибочно отыскивать укрытия, в которых лежат родившиеся щенки. Снаружи эти агло совершенно незаметны, хотя из-за тепла, выделяемого телами тюленей, в сугробе над укрытием образуется очень незначительное углубление - именно благодаря этому опытные эскимосские охотники и находят их убежище. Медведи же способны обнаружить укрытие, спрятанное под метровым слоем снега, и только в тех агло, которые сооружены на большой глубине, щенки могут чувствовать себя в безопасности. По сведениям Педерсена, волки разыскивают агло еще лучше, чем медведи. Хейг-Томас видел двух волков, спавших на льду близ западного берега острова Элсмир подле остатков убитого и съеденного ими тюленя. Песцы тоже умеют находить агло. Уилкинсон наблюдал за тем, как один из этих зверей с поразительной быстротой раскапывал агло, причем снег взлетал из-под его лап, словно из-под роторов снегоочистителя. Он отметил также случай, когда песец убил взрослого тюленя в его агло. Запах тюленьей туши, лежавшей под снегом, привлек песцов со всей округи, и прикрывавший ее сугроб оказался испещренным ходами, которые прорыли эти животные, чтобы добраться до туши. "На площади свыше ста квадратных ярдов снег был утрамбован, как мощеная стоянка автомашин, - столько песцов приходило к туше и уходило, наевшись".
Кумлин* отметил, что часто натыкался на останки молодых тюленей, настолько тщательно освежеванных и обглоданных песцами, что "не верилось, чтоб это могли сделать животные. Они начинают с того, что прогрызают шкуру вокруг рта и через образовавшуюся в ней дыру вытаскивают всю тушу, как бы выворачивая тюленя наизнанку, тем же способом выворачиваются и ласты до самых когтей, так что от мяса не остается никаких следов. Песцы начисто очищают шкуру от жира, но так аккуратно, что не прогрызают в ней ни одной дырочки".
*(Кумлин Л. - американский натуралист, автор работы "О естественной истории американской Арктики" (1879). (В. Г.))
Выведя свою семью на лед, медведица уделяет основное внимание охоте на щенков тюленя, которыми кормится и она сама, и медвежата. Первые зубы у них прорезываются в возрасте шести - восьми недель - сначала острые, как иглы, резцы, а за ними, поменьше, коренные зубы. Постоянные зубы начинают появляться у них лишь в пять с половиной месяцев, и процесс этот завершается незадолго до того, как медведю исполнится год. И хотя медвежата еще много месяцев продолжают сосать мать, они теперь начинают пробовать и мясо.
Готовясь к охотничьей вылазке, медведица сначала удостоверяется в том, что медвежатам не грозит никакая опасность, а затем прячет их куда-нибудь подальше, где они и остаются до ее возвращения. Когда малыши подрастают настолько, что уже могут сопровождать мать на охоте, медвежата отходят немного в сторону от агло, обнаруженного матерью, и начинают играть или ложатся спать, пока она готовится ворваться в это агло. Хейг-Томас наблюдал двух медвежат, которые, играя, съезжали с айсберга, а мать тем временем лежала неподвижно возле агло под ветром от лунки, мордой к своим детенышам. "Вдруг я увидел, что левая лапа медведицы очень медленно тянется вперед к самой лунке, после чего животное бросилось вперед и почти в то же мгновение вытащило на лед небольшого серого тюленя. Медвежата тотчас же кинулись к ней, но, кажется, не ели мяса, хотя и теребили ласты. В мгновение ока от тюленя не осталось ничего, и медвежья семья отправилась дальше".
Должно быть, не всех медвежат так легко приучить к дисциплине. Следуя врожденному инстинкту, один из медвежат, пойманных Джексоном, подкрадывался к его собакам уже в первую неделю марта, а Фрейхен заметил, что детеныши иногда очень мешают матери на охоте. "Обнаружив на льду тюленя, - пишет он, - и приняв решение добыть его, она заставляет медвежат улечься и наблюдать за тем, что произойдет.
Но если дело продвигается слишком медленно, они через какое-то время теряют терпение и начинают расхаживать по льду. Тогда мать крадучись возвращается к ним и сильными ударами лап принуждает их лечь спокойно, а потом опять направляется к тюленю. Это повторяется раз за разом. Случается, медвежата отвлекают медведицу в ту минуту, когда она совсем уже близка от добычи. Почуяв опасность, тюлень сам кладет конец охоте, нырнув в воду".
Оставив медвежат, мать идет на охоту, осторожно ступая по льду, низко наклонив голову и поводя носом из стороны в сторону. Если ей удается обнаружить агло, она быстро сбрасывает лапами большую часть снежного купола. Затем, поднявшись на задние ноги, она на мгновение как бы застывает, чтобы определить расстояние, и бросается вниз, перенося на передние лапы всю тяжесть тела. Иногда, чтобы пробить затвердевший от мороза купол и просунуть потом в агло свою лапу и вытащить щенка, ей приходится несколько раз повторить этот маневр. Она может пробить агло и другим способом: отойти немного в сторону, а затем, прыгнув на купол, сокрушить его всей своей тяжестью. Так поступали и эскимосские охотники, о которых пишет Холл: обнаружив агло с помощью собак, они отходили от него на пятнадцать - двадцать шагов, затем, разбежавшись, высоко подпрыгивали и обрушивались на купол, рассчитывая проломить его раньше, чем самка тюленя успеет вытащить щенка через лаз. Если этот маневр удавался, охотник попадал прямо в камеру, где лежал щенок, или же просовывал туда крюк, стараясь зацепить им животное.
В середине мая в Арктике появляются первые признаки весны - коричневые пятна на зимнем оперении белой куропатки, зелень на сухих стеблях вереска iruseet, еще покрытого снегом. Это время капели и первых оттепелей, появления потоков, изливающихся во фьорды, и озерков на льду, время, когда приливо-отливные течения взламывают береговой припай, а солнечные лучи растапливают купола тюленьих агло. Поэтому все "белые мундиры" должны покинуть свои убежища, чтобы их из постигла катастрофа. Медведица охотится теперь у разводий и трещин во льду. Молодым тюленям приходится всплывать для дыхания втрое чаще, чем взрослым, а потому их легче изловить.
Все это время и всю первую половину лета многие медвежьи семьи остаются на льду, только изредка выходя на материк или остров. С конца апреля и до последних чисел июля Гамильтон совсем не видел медведей на острове Саутгемптон. А в середине мая Стефанссон обнаружил следы медведицы с медвежатами на морском льду почти в 270 километрах от острова Банкс. Однако из этого правила обычно бывает больше исключений, чем принято думать. Так, например, на островах архипелага Шпицберген застревает много медвежьих семей (особенно с маленькими медвежатами). Они оседают здесь весной, когда льды расходятся и течение уносит их в море. Летом 1982 года Йильсетеру* удалось сфотографировать на Земле Короля Карла две таких семьи: медведицу с двумя годовалыми медвежатами и другую - с одним; они бродили у реки всего в 10 метрах одна от другой. Он пишет: "Однажды ясным днем легкий ветерок дул от нас в сторону этого острова. Юхан Соренсен отрезал несколько кусков от тюленьей туши и положил снаружи поперек печной трубы. Через пару часов послание, переданное с помощью горящего тюленьего жира, было принято. Трое белых медведей быстрым шагом направились к нашей бухточке. Юхан и Фред подгребли к берегу и выложили в ряд на песок куски тюленьего мяса. Тут я заметил с судна еще двух медведей, укрывшихся за выступом скалы. Я крикнул Фреду и Юхану, и они поспешили назад к шлюпке. Вскоре шлюпка была уже в море; и все-таки они действовали недостаточно быстро, ибо белые медведи вошли в воду одновременно с ними. Один из них плыл у правого борта, другой - за кормой. Юхан греб во всю мочь, а Фред поднял запасное весло, чтобы ударить первого же медведя, который попытается залезть в лодку. Однако белые медведи могут быстро передвигаться только по суше, но не по воде. И они отстали.
*(Йильсетер С. - норвежский фотограф-натуралист, автор книги "Волна за волной" (1964). (В. Г.))
Таким образом, на пляже оказалось пятеро белых медведей. Трехпалые чайки успели уже полакомиться деликатесами, прежде чем медведи обнаружили их. А двое медведей, преследовавших лодку, были настолько взбудоражены своим проплывом, что матери с годовалыми близнецами удалось насытиться первой. Компания уселась двумя группами, ожидая, не появится ли еще пища.
Мы бросили в воду большой кусок тюленьего мяса. Обе самки свирепо сверкали глазами: ни та, ни другая не решалась сделать первый шаг. Наконец в воду вошла семья из трех членов, мать плыла впереди, детеныши - за нею. Тем временем кусок жира успел затонуть. Медведица сунула голову в воду и осмотрелась. Обнаружив жир, она нырнула в прозрачную воду и пошла ко дну, как свинцовый груз. Затем, зажав жир зубами, вернулась к берегу, и медвежата затрусили за ней вверх по склону холма. Оставшаяся пара тоже получила угощение. Когда дело дошло до дележа, эти медведи долго ворчали и фыркали друг на друга, но холодная война так и не перешла в открытый конфликт.
Постепенно троица осмелела и решила, что пришло время взобраться на борт судна и ускорить распределение пайков. Мать проявила свои намерения настолько ясно, что нам пришлось открыть пальбу у самого ее носа. Всплески от попадавших в воду пуль и гром выстрелов остановили-таки ее, но лишь тогда, когда она находилась уже всего метрах в двух от борта. Медведица унесла с собой большой кусок тюленьей шкуры, но когда она вылезла с ним на берег, ей был оказан плохой прием: у уреза воды ее ожидали двое взрослых медведей. Несколько минут соперники пристально смотрели друг другу в глаза, обнажив зубы и ворча. Это была имитация боя, вдохновленная голодом".
Когда снег, покрывавший лед, начинает таять, талая вода - стекать в море, а льды - расходиться, тюлени зубами и когтями вскрывают крыши своих отдушин и выбираются наружу, чтобы погреться на солнце. Для этого им достаточно проделать отверстие диаметром 0,6 метра, хотя, как полагает Гамильтон, тюленям бывает иногда довольно-таки трудно выбраться из своих убежищ: "Лед гладкий, причем поверхность его может находиться на расстоянии полуметра, а то и более от уровня воды. Мне представляется, что в таких условиях тюленю приходится выпрыгивать, чтобы оказаться на льду, ибо выкарабкаться он никак не сможет".
Однако принимать в это время солнечные ванны, пожалуй, преждевременно. Однажды 22 марта Джексон обнаружил на льду большую кольчатую нерпу, которой, по его мнению, мороз помешал вернуться в свою лунку. Она осталась на льду, где ее затравили до смерти песцы. Фрейхен пишет: "Случается, что в морозную погоду тюлень засыпает на льду и пробуждается только тогда, когда трещина, через которую он вышел, замерзла или же в этом месте сомкнулись льды, и он не может нырнуть обратно в воду. Иногда он покидает это место или прокладывает себе путь через трещину. Я сам видел, как преследуемый тюлень пробивается через лед, а такое препятствие, как снег, он преодолевает с поразительной быстротой. Разумеется, со льдом гораздо труднее иметь дело, чем со снегом, но передние ласты тюленя просто приспособлены для рытья: разводя их в стороны, животное отбрасывает снег назад, словно собака".
К июню возле одной лунки можно одновременно видеть до восьми тюленей вместе со своими щенятами. Они развлекаются тем, что время от времени ныряют в воду. Когда же в июле появляются трещины длиной в целые километры, в таких излюбленных тюленями водах, как, например, море Баффина, собираются группы по двадцать - тридцать или даже пятьдесят - сто особей, и куда ни кинь взгляд - повсюду видны скопления этих животных. Обычно они вылезают на лед рано утром или незадолго до полудня, когда желудки их полны непереваренных или полупереваренных креветок и рачков, а к полуночи возвращаются в воду. Случается, однако, что они лежат на льду по пятнадцать, двадцать и даже сорок часов кряду. В мае и июне тюлени, видимо, подолгу постятся, ибо в этот период у девяти из десяти убитых животных в желудке оказывается пусто.
По словам гренландцев, которые вообще чрезвычайно наблюдательны, медведица дает медвежатам уроки охоты на тюленей. Когда она подбирается к одному из любителей погреться на солнце, медвежата следуют за ней, повторяя все ее движения, вплоть до того мгновения, как она бросается на добычу, прокусывая тюленю голову и вонзая в него свои когти. Позднее она разрешает медвежатам самостоятельно подбираться к добыче, держась сама поблизости. Она также приучает их к пребыванию в воде, заставляя следовать за собой. Если медвежонок не желает плыть сам, она дает ему затрещину или окунает с головой в воду - так во всяком случае утверждает Сетон. Педерсен пишет, однако, что, пока им не исполнится шесть месяцев, она никогда не берет их в море по собственной инициативе. В этом он, вероятно, прав, ибо, хотя в Пражском зоопарке медвежонок стал плавать и нырять в бассейне уже в возрасте девятнадцати недель, воспитанник Фаустов избегал воды, пока ему не исполнилось двадцать шесть недель.
Охотясь на тюленей на льду, медведи прибегают к самым разным приемам. Один терпеливо ждет примерно в метре от агло, положив голову на вытянутые лапы (в таком положении он может долго оставаться совершенно неподвижным), и наносит тюленю удар, как только тот появляется на поверхности. Врангель сообщает, что в конце апреля обнаружил на материке в Сибири покинутую берлогу, по соседству с которой находилась тюленья лунка. "У тюленьих продушин во льду замечал я довольно большие кучки снега с отверстием внизу... За такими снежными брустверами стерегут обыкновенно медведи тюленей, просунув в отверстие свою лапу. Едва тюлень влезет на лед, медведь ударом лапы бросает его далее от продушины...*"
*(См. "Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 годах экспедицией, состоявшейся под начальством флота лейтенанта Фердинанда фон-Врангеля". СПб, 1841, с. 37. (В. Г.))
Однако, хотя тюлени совершенно беззащитны перед нападающими на них медведями, застать их врасплох не так-то легко. Обычно они греются на совершенно ровном льду, подальше от суши. И только совсем юные "серебряные кувшинчики*" (так именуют тюленят, только что сменивших самый первый, чисто-белый мех) ложатся близ тороса или любого бугорка, за которым может укрыться медведь. Некоторые из этих представителей молодняка, покатавшись по снегу, забывают, где расположены их лунки и, перебирая ластами, странствуют по льду, становясь легкой добычей медведей, песцов или волков. Все же взрослые тюлени лежат, отвернувшись от ветра, и ведут неусыпное наблюдение за подветренной стороной. Когда их собирается много, наблюдение ведется поочередно. В таких районах, как южная Гренландия, где медведи теперь встречаются редко, тюлень, вылезший из лунки, иной раз катается по снегу целых четверть часа, а затем растягивается на льду и на несколько минут засыпает крепким сном. Но там, где медведи многочисленны, тюлени чрезвычайно бдительны и все время находятся настороже. Маннихе заметил, что близ побережья северо-восточной Гренландии, этого прибежища медведей, тюлени спешат к своим агло, как только вдали появляется человек, и "спрыгивают" в лунки, задрав высоко в воздух задние ласты. Хейг-Томас сообщает, что в отдельные годы близ западного берега острова Элсмир волки непрестанно преследуют тюленей на льду, так что эти животные лишь изредка вылезают из воды.
*(Русское промысловое название этих молодых тюленей "серка". (А. К.))
Стефанссон пишет: "Тюлень не вылезает на лед, не приняв мер предосторожности : он всегда боится белых медведей. Когда же ему захочется погреться на солнце, он сначала осмотрит местность, как можно выше приподнимаясь из воды, так что голова его на полметра возвышается над поверхностью льда. Он осматривается раз за разом, через определенные интервалы, иногда целыми часами, пока не придет к выводу, что поблизости нет медведей, и только потом уже отваживается выбраться на лед. Но и выбравшись на лед, он поначалу остается чрезвычайно бдительным и лежит возле своей лунки, готовый нырнуть в нее при малейшей тревоге. Наконец он начинает засыпать - ради этого он и вылез из воды. Однако сон этот беспокойный - из-за страха перед медведями. Животное засыпает лишь на тридцать - пятьдесят секунд, самое большее - на минуту. Затем приподнимает голову на 25-45 сантиметров ото льда и в течение пяти - двадцати секунд осматривает окружающую местность, после чего засыпает вновь".
Стефанссон добавляет, что тюлени редко спят больше трех минут подряд. Один тюлень, который принимал в июне солнечные ванны подле своей лунки, в течение десяти минут семнадцать раз просыпался, бодрствуя от одной до десяти секунд, и столько же раз засыпал, дремля от двух до девяноста секунд; прежде чем снова уснуть, зверь поднимал голову ото льда и оглядывался. Однако на морском льду, вдалеке от суши, а также в таких районах, как остров Принс-Патрик, где медведи встречаются редко, тюлени спят по пять - десять минут кряду.
Фрейхен отмечает, что на продолжительность сна тюленей влияют температура и другие метеорологические условия. "В середине дня, когда лучи солнца падают почти отвесно на его темную шкуру, тюлень все время переворачивается с боку на бок; он ложится на спину и обмахивается передними и задними ластами. Бок, повернутый к солнцу, всегда припекает слишком сильно, и, чтобы охладиться, ему приходится перевернуться и улечься на лед именно этим боком. Переворачиваясь, он всякий раз пользуется случаем, чтобы поднять голову и оглядеться". Можно добавить, чго сильно страдая от паразитов, сотнями скрывающихся в складках их шкуры, тюлени непрерывно скребутся задними ластами.
Поэтому, выслеживая тюленей на льду, медведи прибегают к бесчисленным предосторожностям. В начале апреля Свердруп заметил хищника, прятавшегося в яме в снегу. Оттуда высовывалась только голова - медведь осматривал замерзшую поверхность пролива. Пусть тюлень - только черная точка вдали, и этого достаточно, чтобы медведь с величайшей осторожностью и выдержкой двинулся к нему. Еще на значительном расстоянии от цели он валится на бок и ползет по-пластунски, хотя тюлень вряд ли способен заметить какой-либо предмет, если он отстоит от животного более чем на 350-450 метров. Идет ли он по неровному паковому льду или по разбитым ледяным полям, медведь всегда держится против ветра, предпочитая иметь за собой сушу, а не льды. Он пользуется любым прикрытием, любым бугорком на льду, не спуская при этом глаз с тюленя. Иногда он проползает несколько метров на брюхе, отталкиваясь передними лапами и волоча задние, голова и шея во время этого маневра вытянуты вперед над самым льдом. А иногда он ползет, навалившись грудью на передние лапы и отталкиваясь задними. В конце апреля Макклинток застрелил медведя, у которого в результате такой охоты совершенно не осталось волосяного покрова на передних лапах - так, по крайней мере, утверждал его эскимосский толмач. Однако Фрейхен, застреливший медведя, у которого тоже совершенно вы терся волосяной покров на передних лапах, пришел к иному выводу: основываясь на собственном опыте ношения унтов, он считает, что утрата медведем волосяного покрова вероятнее всего объясняется хождением по глубокому снегу после сильной пурги: острые края мелких кристалликов снега постепенно срезают все волосы.
Эскимосы, с которыми общался Холл, считают, что, подкрадываясь к тюленю, медведь "толкует" с ним. Научись они "толковать" по-медвежьи, добавляли эскимосы, им удалось бы добывать куда больше тюленей. Как бы то ни было, стоит задремавшему ненадолго тюленю проснуться и приподнять голову, высматривая врагов, и медведь замирает, продолжая "толковать". Даже зоркий охотник не может различить среди других неровностей на льду его слегка приподнятый бледно-желтый зад, тем более не может заметить его тюлень. На фоне льда выделяются только черный нос и темные глазки медведя.
Стефанссон говорил, что эскимосы честны и умны, но у них больше суеверий, чем у любого другого народа. (К этому можно добавить, что когда тем же эскимосам задают вопросы, кажущиеся им чертовски глупыми, они дают соответствующие остроумные ответы.)
Однако и Педерсен, и Фрейхен, и Мунн соглашаются с эскимосскими охотниками в том, что, приближаясь к добыче, медведь нередко прячет свой столь заметный нос между передними лапами или же прикрывает его какой-то одной лапой. Герцог Орлеанский* отметил, что точно так же зверь поступает и тогда, когда, прячась за торосами, направляется к судну, привлеченный запахом жарящихся селедок или жира. Когда медведь подкрадывается к добыче по ровному, гладкому льду, добавляют гренландцы, он толкает какую-нибудь ледышку перед своим носом. Фрейхен не сомневается в достоверности многочисленных рассказов, свидетельствующих о таком поведении медведей; кроме того, он считает, что, возможно, эскимосы переняли свой метод охоты на тюленей у белых медведей.
*(Герцог Орлеанский (1869-1926) - французский полярный путешественник, предпринял ряд попыток достигнуть Северного полюса. (В. Г.))
Медведь бесшумно подползает к добыче, причем короткий и толстый хвост его подергивается от напряжения. Если ему удается незаметно подобраться к тюленю на расстояние 3-5 метров, зверь наконец кидается на него, пригнув голову и вытянув передние лапы. Совершив молниеносный прыжок, он наносит удар левой лапой. Затем, слизав кровь, хлынувшую из ран, оттаскивает тушу на 1-1,5 метра от лунки, чтоб она не соскользнула назад в воду.
В период линьки тюлени становятся малоподвижными и менее бдительными, так что охота на них сильно облегчается. Некоторые из них спят так крепко, что человек может подойти к ним незамеченным. Стефанссон рассказывает, что в конце июля волк застиг спящего тюленя возле лунки и тут же прокусил ему горло. Хотя крупные морские зайцы обычно чрезвычайно пугливы, в период линьки и к ним можно подобраться на очень близкое расстояние, чем и пользуются медведи-охотники. Некоторым удается, однако, спастись: тюленя весом в два с половиной - три центнера удержать нелегко. Ламонт застрелил полдюжины тюленей, на телах которых обнаружил шрамы от глубоких ран, нанесенных медвежьими когтями.
Если тюлень ушел от него, медведь может проявить признаки раздражения. Ингстад* пишет об одном медведе, который, пытаясь нанести удар тюленю, промахнулся, опоздав на долю секунды. Зверь настолько разъярился, что стал колотить лапой по воде, вздымая целые фонтаны. Об этом же говорит и Браун: "Я наблюдал за медведем, который охотился за тюленем; всякий раз, как зверь протягивал к нему лапу, добыча ускользала, исчезая в лунке во льду. В конце концов медведь решил заполучить свою добычу иным способом. Он отплыл на некоторое расстояние и, когда тюлень снова задремал у лунки, ушел под лед, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Но это не удалось, и тюлень избежал его когтей. Ярость зверя не знала границ, он отвратительно рычал, подкидывая в воздух снег, а затем удалился".
*(Ингстад X. - норвежский путешественник, автор книги "Страна холодных берегов" (1948). (В. Г.))
Иллингуорс отмечает, что, потерпев неудачу, медведь иной раз начинает бесноваться от злобы: "Я наблюдал подобный эпизод в Иса-фьорде, где на льдинах, оторвавшихся от больших ледников, находится много тюленей. Некоторое время мы следили за медведем, подбиравшимся к тюленю поблизости от суши, где береговой припай прилегает к утесам. Он очень старался подобраться незамеченным, но день выдался для него неудачный: когда он прыгнул, тюлень скатился в воду и исчез. Возможно, медведь сохранил бы спокойствие тично и не высунул из воды ухмыляющуюся морду (вероятно он хотел узнать, кто нарушил его сон). В припадке ярости медведь расшиб себе лапы о выступ скалы, переломав все кости в правой и серьезно повредил левую, что было установлено в дальнейшем, когда зверя застрелили.
Если медведь не особенно голоден он довольствуется жиром и внутренностями тюленя и почти не притрагивается к мясу, которым потом лакомятся песцы, чайки и вороны, а иногда по-собачьи забрасывает тушу снегом. Изредка он закапывает тушу в снег и ложится поблизости (порой возвращаясь к ней, но чаще не делая этого) или оттаскивает ее на 500-600 метров от лунки. Однако он обычно уходит спать в торосы, сожрав четверть или половину тюленя, и больше не возвращается. Впрочем в начале декабря Маннихе видел огромного медведя, который поймал тюленя у лунки близ трещины около 2 метров, сожрал жир и шкуру вплоть до задних ластов, а потом оттащил остатки на 30 метров к айсбергу, прикрытому с наветренной стороны сугробами. Здесь он стал вырезать когтями из самого плотного снега нечто вроде кирпичей правильной формы, тщательно прикрыл ими тушу и улегся подле нее в яму, вырытую в снегу. (Интересно, что из всех исследователей Арктики только Маннихе, но зато дважды, охарактеризовал белого медведя как строителя.) Постоянный тайник практически бесполезен, ибо почти наверняка он будет обнаружен другими медведями или же песцами и волками.
Весенняя охота медведей на тюленей имеет жизненноважное значение для песцов, которые в это время года не могут сами добывать себе пищу, ибо большинство зайцев для них чересчур быстроноги, а леммингов не так-то легко извлечь из их снежных нор. Некоторые наблюдатели выссказывают предположение, что весной песцы раскапывают свои тайники с леммингами, моркими птицами и их яйцами, которые эти зверьки устроили еще минувшим летом в трещинах скал и под камнями, прикрыв их мхом или дерном, песком или галькой. В одном таком тайнике может находиться более пятидесяти леммингов или три дюжены яиц, а сверх того - тридцать или сорок люриков (песцы откусывают им головы, а затем аккуратно складывают птиц рядами, так, чтобы хвостики смотрели в одну сторону). Фрейхен рассказывакт о трехногом песце из района Эта, который отправился зимовать на Землю Вашингтона (более чем за 150 километров к северу от этой местности), а в апреле вернулся назад, чтобы осмотреть свои тайники. Такая предусмотрительность и намеренное воздержание от пищи в голодные месяцы полярной ночи поистине удивительны. Привычка устраивать тайные склады продовольствия, безусловно, давно канула бы в Лету, если бы животные всегда забывали местонахождение этих тайников. Привычка эта была, вероятно, порождена инстинктивным стремлением приносить пищу детенышам. Так, в начале июля Росс вскрыл на песчаном берегу озера нору с несколькими ходами, ведущими в общую камеру. За ней был расположен отнорок, где находилось шестеро маленьких песцов. Во всех ходах и внешней камере оказалось множество леммингов, несколько горностаев и множество костей зайцев, рыб и птиц.
Как уже говорилось, медведи, если только они не очень голодны, редко едят мясо. Обычной их пищей является жир. Впрочем, в первые недели после выхода с медвежатами из берлоги, мать, случается, сдирает шкуру с тюленя и ест его мясо - может быть, таким образом она стимулирует прилив молока к соскам. Однако эскимосы из района Эта утверждают, что в жаркую погоду отдельные медведи порою питаются одним мясом. Едят одно мясо и молодые звери, живущие у них в неволе. Обычно, чтобы насытиться, медведь поглощает от 4 до 16 килограммов жира. Но есть данные, что представители этого вида пожирают целых тюленей, с костями, когтями и зубами. Известно также, что голодный медведь может съесть до 40 килограммов моржового мяса, раздуваясь при этом как воздушный шар. Цалкин* убил одного зверя, в желудке которого находилось не менее 70 килограммов мяса. В час пополуночи 27 августа Кеттлиц заметил медведя-самца длиной 2,3 метра, который залег недалеко от туши моржа. Зверь до того нажрался жиром с этой туши, что его отвисшее брюхо волочил ось всего в 15 сантиметрах от земли. Позже было установлено, что его желудок весил 29 килограммов. Он не притронулся к мясу, но тем не менее не давал бургомистрам, которые питаются преимущественно остатками от медвежьих пиров, садиться на тушу моржа. Фыркая, он кидался к птицам, а отогнав их, пытался вытянуться на брюхе во всю длину или укладывался, поджав под себя задние лапы и сложив передние, как кошка. Медведь зевал, переворачивался на спину и снова зевал. "Он фыркал на нас, если мы приближались к нему, а когда мы сделали вид, что хотим забрать вторую половину шкуры, он схватил ее зубами и утащил, перепрыгивая через полутораметровые трещины и перетаскивая за собой остатки шкуры с такой легкостью, как если бы она весила не больше мокрого полотенца, хотя потребовались бы объединенные усилия четырех, а то и пятерых из нас, чтобы тащить ее по льду. Он не выказывал страха, но бросался на нас или на чаек, только если возникала угроза его запасу продовольствия".
*(Цалкин В. И. (1903-1970) - известный советский зоолог, палеонтолог и археолог. В 1932 году работал на Земле Франца-Иосифа, где изучал, в частности, белых медведей. В данном случае автор ошибочно цитирует В. И. Цалкина: в желудке убитого им медведя был 41 килограмм моржового мяса. (А. К.))
Когда кругом сколько угодно молодых тюленей, медведь становится очень привередливым: он ограничивается тем, что разбивает щенку череп или съедает немного жира вместе с куском шкуры со спины, а все остальное бросает. Идя по следу одного медведя, Фрейхен обнаружил, что за полночи зверь убил пятерых щенят, но отведал лишь по небольшому кусочку от двух туш. В это время года медведь редко бывает голоден и охотится столько же для развлечения, а может быть, по привычке, сколько в силу необходимости. Один шотландский шкипер рассказывал Нансену, что на его глазах медведь играл с молодыми тюленями на льду близ острова Ян-Майен, как кошка с мышкой. Схватив одного из них лапами, он подбрасывал его высоко в воздух и катал, как мячик, по льду. Затем, бросив щенка полумертвым, начинал "играть" с другим несчастным.
