Мир медвежонка

Когда полярная ночь достигает надира, медведицы в своих теплых iglooviuk рожают детенышей. Большей частью на свет появляются двое медвежат, в редких случаях - трое и чрезвычайно редко - четверо. Но у самок помоложе часто рождается всего один. Третья часть медведиц, отмеченных Маннихе в северо-восточной Гренландии, и почти половина всех отмеченных Успенским на острове Врангеля имели по одному медвежонку^*. Гренландцы утверждают, что еще ни один из них за всю свою жизнь никогда не встречал медведицу с тремя медвежатами. Однако Виталису Пантенбургу^** удалось заснять такую семью, плывшую среди паковых льдов близ берега северовосточной Гренландии. А Гамильтон трижды видел на острове Саутгемптон следы медведицы с тремя детенышами - возможно, это была одна и та же семья. Но на Шпицбергене никогда не видели более двух медвежат вместе^***. Фрейхену также не приходилось встречать больше двух малышей.

^*(Приводимые данные С. М. Успенского относятся лишь к 1964 году. Последние работы показали, что количество медвежат в выводке на острове Врангеля неодинаково в разные годы, но в среднем то же, что и в других частях Арктики - около 1,7. (А. К.))

^**(Пантенбург В. - датский путешественник XX века. (В. Г.))

^***(На самом деле такой случай был отмечен, но лишь один раз - в 1947 году (Лёнё, 1970). (А. К.))

В зоопарках медвежата рождаются в ноябре или декабре, а на воле, судя по противоречивым данным, - между ноябрем и февралем. Сопер^* слышал от эскимосов Баффиновой Земли, что они захватили двух медвежат, родившихся буквально за несколько дней до этого, хотя дело и происходило уже 22 марта. Тем не менее трудно принять на веру слова Амундсена, утверждавшего, что 2 октября он видел в проливе Симпсона следы медведицы и двух медвежат - по всем признакам новорожденных.

^* (Сопер Дж. Д. - канадский зоолог, автор работы "Исследования фауны южной части Баффиновой Земли" (1928), книги "Млекопитающие Альберты" (1964) и др. (В. Г.))

Только что родившиеся медвежата размером не больше крыс или морских свинок; длина их 17-30 сантиметров, а вес 450-900 граммов. Самые большие из них весят, таким образом, в 350 раз меньше медведицы - и этот факт подтверждает возможность того, что развитие зародыша приостанавливается вплоть до залегания матери в берлогу. Дней через десять после рождения короткие и шелковистые волосы медвежонка начинают удлиняться и грубеть, но пройдет еще три недели, прежде чем его уши покроются шерстью. Нос, губы и голые подушечки лап начинают темнеть с пятого дня, а через шестнадцать недель становятся совсем черными; язык белого медведя тоже черный (или серый), нёбо имеет нежно-фиолетовую окраску, а края век голубые.

Когти родившегося медвежонка изогнутые и острые, как игла, - это помогает ему держаться за мягкий мех на брюхе матери. По данным Педерсена, медведица неподвижно лежит с детенышами не менее трех недель, держа их на своих ляжках, чтобы они не касались снега. У нее есть четыре грудные железы, причем передняя пара находится между передних же ног. Однако Фрейхен утверждает, что из этой пары желез редко идет молоко и что ему известен только один случай, когда медвежата сосали их. Эти сведения в какой-то степени подтверждает и Маннихе, который застрелил очень истощенную медведицу (с двумя медвежатами). Задние соски ее были окружены замерзшим молоком, а к передним детеныши не притрагивались. Медвежье молоко богато жирами и, как сообщает Харингтон, напоминает по виду и густоте сметану из коровьего молока, по вкусу - жир тресковой печени, а по запаху - тюленье молоко.

Медвежата, рожденные в неволе, первые четыре-пять недель слепы, а потому вряд ли на воле они начинают видеть уже через десять - четырнадцать дней, как утверждают некоторые. Их слуховые проходы остаются закупоренными на протяжении первых трех-четырех недель, и кроме того, они, по-видимому, совершенно лишены обоняния в течение первых семи. Но в возрасте семи - десяти недель (вес их к этому времени достигает 5,5 килограмма, а длина - почти 60 сантиметров) они внезапно начинают быстро развиваться. В неволе в это время медвежата уже принюхиваются ко всем предметам - они знакомятся с окружающим миром прежде всего с помощью своего острого чутья. Малыши предпринимают также и первые попытки ходить (на воле они делают свои первые шаги в возрасте одного месяца). В этот же период они начинают приходить на зов и учатся ориентироваться, а вот искусство сохранять равновесие, стоя на задних лапах, и ловко влезать на возвышения медвежата постигают лишь через одиннадцать-двенадцать недель после появления на свет.

Когда оканчивается период бдения кормящей медведицы в берлоге? Можно утверждать почти наверняка, что добровольно она никогда не покинет берлоги раньше, чем медвежата не будут готовы к этому. Кахалейн^* высказал предположение, что ее пробуждает свет, который в марте с каждым днем все интенсивнее освещает внутренность берлоги, проникая через ее снежные стены. Но это представляется маловероятным: большинство берлог оказывается погребенным под слоем спрессованного ветрами снега толщиной в десятки и десятки сантиметров, хотя немного света, конечно же, проходит через отдушину над ее головой. Успенский пишет, что берлоги на острове Врангеля освещаются мягким голубоватым светом, проникающим через снежный потолок.

^*(Кахалейн В. X. - американский зоолог, автор книги "Млекопитающие Северной Америки" (1947). (В. Г.))

Ясно, что важнейшее условие выхода из берлоги - способность медвежат передвигаться вполне самостоятельно. Кроме того, к этому моменту они уже должны обрасти шерстью и достаточно окрепнуть для того, чтобы перенести тяготы и лишения полярной весны, когда метели - хоть они более кратковременны и менее часты - иной раз свирепствуют еще сильнее, чем полярной ночью; температура же все еще опускается до -50 или даже -60°. В первый год, проведенный Джексоном на Земле Франца-Иосифа, именно вторая половина апреля и первая половина мая оказались наиболее ненастными.

Медвежата, родившиеся в неволе, начинают бегать к двенадцати-тринадцати неделям; вес их к этому времени составляет около 10 килограммов, а длина - свыше 60 сантиметров. Успенский установил, что, когда на острове Врангеля медвежата выходят из берлог, где провели около одиннадцати недель, они бегают уже так быстро, что их трудно обогнать. В третью неделю марта Джексон изловил двух медвежат, из коих самец весил 7,5 килограмма, а самка - 8 килограммов. Но, вероятно, обычно медвежата несколько тяжелее, чем эти два: например, другой медвежонок, обнаруженный в берлоге на Земле Франца-Иосифа, достиг такого веса уже к 3 февраля. Медвежата Успенского при выходе из берлоги весили от 8 до 16,5 килограмма, а длина их составляла от 67 до 92 сантиметров. Эскимосы, живущие на Баффиновой Земле, рассказывали Соперу, что в конце марта убили двух медвежат размером с песцов, длина их составляла 80 сантиметров.

Медвежата, родившиеся незадолго до или сразу же после Нового года, могут выйти из берлоги между началом марта и началом апреля. Обычно их можно видеть в районе залегания с середины марта до конца апреля. Отдельные же животные встречаются и значительно позже - вплоть до середины мая. На острове Врангеля Успенский заметил, что всего позднее покидают берлоги более старые медведицы; массовый же выход был зафиксирован между 10 и 25 марта. Впрочем, Гамильтон еще 4 марта видел следы медведицы с медвежонком, которые шли от галечных холмов острова Саутгемптон - излюбленного этими животными района залегания. Восемь дней спустя он напал на след семьи из трех медвежат. Де Лонг, чье судно вмерзло в паковые льды примерно в 270 километрах к северо-западу от острова Врангеля, уже 6 марта убил медведицу, соски которой были полны молока. Она находилась в хорошем состоянии, но весила всего 167 килограммов вместо нормальных 300 и, значит, только что вылезла из берлоги. Следы маленьких лап подле ее следов были оставлены, как предполагал Де Лонг, медвежатами.

В Гренландии период пребывания в берлогах обычно заканчивается в конце марта или начале апреля. Педерсен впервые заметил самку с двумя детенышами, которым, как он определил, было восемь - десять недель от роду, 16 марта, а у Маннихе такая встреча произошла 18-го. На Земле Франца-Иосифа Джексон первый раз заметил медведицу с медвежатами 20 марта. Примем за среднюю продолжительность пребывания медвежат в берлоге одиннадцать-двенадцать недель. Если это так, то медвежата появляются на свет не ранее второй недели декабря (к этому времени медведица провела в берлоге уже месяц или более) и не позднее конца февраля. И лишь немногие могут родиться в ноябре - если это вообще когда-нибудь бывает.

Трудно сказать, в какой мере выход из берлоги после пятимесячного или даже более продолжительного пребывания в ней определяется состоянием самой медведицы. Несомненно, что за это время она сильно теряет в весе. Одна медведица, которую Кеттлицу удалось взвесить после выхода из берлоги, "потянула" только 136 килограммов (он подозревал, впрочем, что у нее сепсис); другая, уже упоминавшаяся, которую он застрелил 3 февраля, весила 176 килограммов, а толщина ее подкожного жира не превышала 0,5 сантиметра. Все медведицы с медвежатами (среди них попадались и годовалые), которых встречал Маннихе в марте, были очень истощенными.

Могут спросить, каким образом белому медведю удается пережить столь длительную голодовку, далее если учесть, что беременная самка залегает в берлогу, имея на ягодицах, спине и ляжках слой жира толщиной до 7,5 сантиметра. Во времена Брауна (сто лет назад) гренландцы полагали, что перед залеганием медведица закупоривает себе анальное отверстие землей, мхом и травой. А Холл^* слышал от эскимосов Баффиновой Земли, что в середине октября или начале ноября, когда морской лед начинает подходить к берегу, медведица убивает нескольких тюленей и прячет среди торосов. Потом она уходит в глубь суши и ест мох, чтобы вызвать запор, именуемый tappon, а затем возвращается к своему тайнику и наедается до отвала тюленьим жиром. После этого она может удалиться в свою берлогу, "высеченную" в леднике.

^*(Холл Ч. Ф. (1821-1871) - американский полярный путешественник, автор книги "Арктические исследования я жизнь среди эскимосов" (1864). (В. Г.))

Правда, Фрейхен сообщает, что как в желудках спящих медведей, так и тех, кто еще готовится залечь, никогда не находят непереваренных травы или мха. Однако современное состояние наших знаний о физиологических факторах, способствующих "зимнему сну", не позволяет нам высокомерно смеяться над утверждением эскимосов. Говорят, что точно так же готовятся к спячке и большие бурые медведи Аляски. По рассказам кадьякских проводников, эти животные сначала наедаются клюквой и тем самым прочищают себе внутренности, словно их промыли водой с мылом; затем они едят корни некоего растения или растений, отчего в анальном отверстии образуется крепкая волокнистая затычка, которая выпадает вскоре после выхода медведицы из берлоги. Об американском же черном медведе говорят, что он использует с той же целью затычку из собственных волос и сосновой щепы.

Как бы то ни было, по имеющимся данным, покинув берлогу, медведица сначала ест ягоды и траву, сохранившиеся под снегом. И только много времени спустя она приступает к охоте на тюленей. Приведенные сведения, видимо, соответствуют действительности, ибо, по словам Дюфрена, нередко проходит несколько дней, прежде чем выходящие из берлог бурые медведи Аляски начинают питаться весенней травой и побегами. Большинство источников указывает на то, что, выходя из берлоги, самка белого медведя не выказывает признаков голода и, обнюхав мертвого тюленя, удаляется, не проявив никакого интереса. Правда, Пайер^*, находившийся в конце марта близ юго-восточного побережья Земли Франца-Иосифа, рассказывает, что медведица схватила одну из его упряжных собак и удалилась с нею в снежную пещеру, прикрытую утесом, откуда ему не удалось ее выгнать.

^*(Пайер Ю. Р. (1842-1915) - австрийский путешественник. В 1873 году австро-венгерская экспедиция под руководством К. Вайпрехта и Ю. Пайера открыла Землю Франца-Иосифа. (В. Г.))

Если медвежатам повезет, они впервые увидят белый полярный мир в солнечный безветренный день. На протяжении следующих трех - пяти дней или даже дольше, если не разыграется метель, семья предпринимает только короткие прогулки в непосредственной близости от берлоги и возвращается туда на ночь, или во время непогоды, или тогда, когда ее кто-нибудь потревожит. В последнем случае медведица время от времени появляется у входа, чтобы оценить обстановку. Успенский пишет, что даже если семья находится в самой глубине берлоги, пара снежков, брошенных в это убежище, заставит медведицу вновь появиться у входа, где ее можно сфотографировать^*. При этом зверь ограничится тем, что рыкнет разок-другой страха ради, а затем вернется к медвежатам.

^*(Иногда, это действительно так, но чаще медведицы в берлоге затаиваются и выманить их или даже заставить высунуть голову из убежища очень трудно. (А. К.))

Эти первые и столь важные дни посвящаются главным образом знакомству медвежат с новой для них окружающей средой; медвежата откапывают траву из-под снега, затевают самые разные игры, способствующие их физическому развитию; возвышение у входа в берлогу, например, служит в качестве горки, на которую они сначала взбираются, а затем скатываются вниз. В дальнейшем эти игры усложняются: медвежата съезжают на брюхе о ближайшего ледяного склона, расставив задние и передние лапы - очевидно, подражая матери, которая спускается вместе с ними. Это упражнение повторяется снова и снова. Педерсен видел медведицу, которая, стоя у конца спуска, ловила лапами своих медвежат, всякий раз как они скатывались к ней, вывалявшись в снегу. Ручной медвежонок Макмиллана развлекался таким способом целыми часами. А Хейг-Томас наблюдал двух медвежат, взобравшихся на верхушку айсберга. Привстав несколько раз, чтобы увидеть мать, они занялись игрой, съезжая по склону ледяной горы. Хотя медвежата иногда скользили слишком быстро, кувыркаясь через голову, это не мешало им тотчас же повторять подъем и спуск. Однако когда мать, наконец, вернулась, она перевернула лапой одного из медвежат, возможно, недовольная тем, что они вышли из укрытия, пока ее не было, а затем удалилась, причем медвежата послушно последовали за ней.

Вообще медвежата настолько послушны, что, по мнению Мунна, медведица каким-то образом переговаривается с ними. Резвясь и играя, они вдруг застывают неподвижно и не двигаются до тех пор, пока мать не позовет их или не вернется к ним сама. Эта тренировка во время игры - существенно важный момент вступления в реальную жизнь. Мунн рассказывает, что однажды в августе медведица, находившаяся с двумя медвежатами на айсберге близ побережья Баффиновой Земли, услышала шум судовых двигателей. Она тотчас же соскользнула в воду с высоты 18 метров и позвала медвежат, которые неохотно последовали за ней.

Игра становится привычкой, которая сохраняется и у взрослого животного. Нельсон видел крупного медведя, забравшегося на льдину, которая встала на ребро. Оглянувшись, зверь лег на бок. Оттолкнувшись затем одной лапой, он соскользнул с высоты 9-12 метров. Послышался сильный всплеск - и он ушел в воду. А затем вылез на лед и неторопливо удалился. Макклинток наблюдал другого медведя, усевшегося на задние лапы на верхушке очень крутого снежного холма, который высился подле 50-метрового утеса. Упершись в снег передними лапами, животное соскользнуло к подножью холма. Рассказывая о складе, разграбленном белыми медведями, Кейн приводит слова одного из своих спутников! "Местность вокруг склада была истоптана этими животными, а прилегающий склон обледеневшей скалы, спускавшийся под углом 45°, был до того отшлифован и усыпан их волосами, что невольно думалось: они развлекаются, съезжая на ляжках. В дальнейшем, кстати, я сам наблюдал этот спектакль".

Медведь, поспешно спускающийся с длинного и крутого склона, обычно скользит полусидя, полулежа, используя вытянутые передние лапы как тормоз, если на пути его оказывается камень. Когда же попадается короткий склон, он съезжает на брюхе, расставив все четыре лапы. Совершенно так же аляскинский гризли бросается в заполненный снегом овраг, соскальзывая вниз как на салазках.

Белые медведи любят также покачиваться на дрейфующих льдинах. Канадский "Маунти^*" Монтэпо рассказывал, как однажды он много часов подряд наблюдал за эскимосом, который в свою очередь следил за медведем, "представлявшим" на льдине "на расстоянии ружейного выстрела.

^*("Маунти" - прозвище служащих конной полиции Канады (Маунтед полис). (В. Г.))

- Почему не убивают Нанука? - спросил я.

- Ждут большей удачи, - ответил Эль-калак.

И я, в свою очередь, уселся и стал следить за эскимосом. Внезапно на поверхности воды показался тюлень. Медведь бросился за ним, убил одним ударом лапы, а затем поплыл назад к льдине, чтобы втащить на нее добычу. Свободной лапой медведь проломил тюленю череп.

Когда эхо ружейного выстрела замерло вдали, Эль-калак улыбнулся мне и сказал: "Немножко терпения - и одной пулей добудешь и Нанука, и puyee".

Сразу же по выходе из берлоги медвежата проявляют замечательную выносливость, смело идя повсюду за матерью - обычно один за другим. Когда же приходится пробираться по глубокому снегу, в котором тонут лапы матери, они шагают рядом с нею, чтобы не попадать в ее следы, ибо в это время рост их (до холки) составляет всего 23-40 сантиметров. Она не дает им переутомляться, подталкивая сзади мордой, просунутой между их задних ног, или же берет себе на спину. Нансен стал свидетелем следующего случая, который произошел 16 мая: "Я увидел на льду медведицу с крошечным медвежонком. Недавно я ходил по льду, и теперь звери обнюхивали мои следы. Впереди шла мать. Она влезала на каждый торос, на котором я побывал, сопела и рассматривала следы, затем спускалась вниз и шла по льду дальше. Медвежонок трусил позади и, подобно ребенку, с забавной важностью копировал все движения матери. Наконец им это прискучило, они двинулись к берегу и исчезли за холмом к северу от нас. Немного погодя вошел Иохансен. Я рассказал ему о медведице, прибавив: "Наверное, они скоро появятся, ветер дует от нас в ту сторону". Едва я успел произнести эти слова, как вдали показались оба медведя; вытянув шеи и поводя носами, они нюхали воздух и глядели на нас и на хижину. Мы не собирались убивать их, так как пищи у нас было вдоволь, но решили, что любопытно было бы подойти к ним поближе, посмотреть на них и, если удастся, напугать, чтобы избавиться от ночных визитов и спать спокойно. Когда мы приблизились, мать злобно зафыркала; она несколько раз повертывалась, как бы намереваясь пойти на нас, потом уходила, подталкивая перед собой детеныша, снова оглядывалась, будто желая получше разглядеть нас. Наконец, звери поплелись своей дорогой, все время, однако, оглядываясь. Спустившись к берегу, они стали бродить между торосами. Я побежал за ними. Мать шла впереди, медвежонок трусил за ней, в точности по ее стопам. Скоро я нагнал их. Мать, увидев меня, бросилась бежать и хотела, чтобы медвежонок бежал так же быстро рядом с ней, но сразу же стало видно, что малыш быстрее меня бежать не может. Как только медведица обнаружила это, она повернулась, фыркнула и свирепо пошла прямо на меня. Я остановился и приготовился стрелять, если она пойдет слишком быстро. Медвежонок между тем улепетывал со всех ног. Медведица остановилась в нескольких шагах от меня, фыркнула и зашипела, оглянулась на детеныша и, убедившись, что тот отбежал уже на порядочное расстояние, бросилась за ним. Я опять кинулся вперед и стал нагонять медвежонка, и медведице снова пришлось повернуть. По-видимому, ей ужасно хотелось повалить меня, но детеныш успевал выиграть некоторое расстояние, и мать, не тратя лишнего времени, следовала за ним. Это повторялось несколько раз; затем они начали карабкаться на ледник - впереди медведица, затем - медвежонок. Но малыш не поспевал, хотя изо всех сил старался ступать след в след с матерью по глубокому снегу; карабкаясь вверх, он поразительно напоминал мальчугана в плюшевых штанах. Он то и дело оглядывался наполовину со страхом, наполовину с любопытством. Трогательно было видеть, как мать беспрестанно поторапливала малыша, иногда подталкивала его головой, а на меня шипела и фыркала, хотя я совершенно спокойно стоял внизу, наблюдая за ними. Наконец, они добрались до гребня. Медведица остановилась, зашипела на меня пуще прежнего, пропустила медвежонка вперед, и оба они исчезли по ту сторону ледника. Я вернулся к прерванной работе".

Когда берлога находится в глубине острова или материка, медведица иногда ведет медвежат прямо на морской лед во фьордах или на побережье. Эскимосы называют таких медвежат ah-tik-tok ("те, которые спускаются к морю"). 9 апреля Пири видел семью из трех членов в заливе Мелвилл. В первую неделю перехода к морскому льду медведица часто останавливается в пути, чтобы поиграть с медвежатами. "Она окунает их в разводьях, съезжает с ними с айсбергов, кувыркается, катается по снегу, делает вид, что борется с ними; а иней и сияние солнечных лучей, отражающихся от торосов и снежных полей, делают это зрелище необыкновенно свежим и чистым". Медведица останавливается и для того, чтобы медвежата могли пососать молока и выспаться между ее ног. Она выбирает ледяную глыбу или большой камень, под прикрытием которого все семейство отдыхает и греется на солнце, защищенное от ветра.

Время от времени медведица взбирается на торос, чтобы осмотреть местность. Заметив что-либо подозрительное, она, петляя, уводит медвежат. Медведица долго изучает человеческие следы, а завидев нарты, старается очутиться под ветром от них, затем удаляется и прячется среди торосов. Однако голод иногда оказывается сильнее присущей ей осторожности, и это приводит к трагическим результатам. В конце апреля тощая медведица с двумя медвежатами увязалась за нартами, которых участники экспедиции Джексона пересекали в полночь участок морского льда. Мать бегом приблизилась к ним на расстояние 50 метров, а когда ее застрелили, медвежата удрали, как зайцы.

В случае надобности медведица всегда готова защищать своих новорожденных или годовалых медвежат, но предпочитает увести их от опасности, чем остаться на месте и дать бой. Она старается держаться подальше от родичей и уходит от них при случайных встречах, относясь с подозрением даже к другим семьям. Вероятно, у нее есть достаточно оснований, чтобы так не доверять другим медведям. Правда, Педерсен не имел данных об убийстве медвежат взрослыми самцами. Однако эскимосы часто сообщают о таких случаях, а Фрейхен утверждает, что, если за медведицей увяжется самец, она немедленно нападает на него. Изучая следы, он дважды пришел к выводу, что в схватке был побежден именно самец. Хейг-Томас пишет, что самец пытается подманить медвежат, идущих за матерью, размахивая лапами и катаясь по снегу. По сообщению Успенского, численность медвежат значительно сокращается в результате нападений взрослых самцов. Однако, судя по рассказам очевидцев, "детоубийство" происходит только в том случае, когда медведица не может защитить своих детенышей. Так, в конце сентября Нансен был свидетелем того, как медведь убил двух медвежат, мать которых была застрелена; впрочем, самец не пытался сожрать их. Нансен подробно описывает один эпизод, который произошел весной на Земле Франца-Иосифа: "Как-то ночью к нам забрел крупный старый медведь необычайной худобы - на нем не было пленки жира ни под шкурой, ни на брюхе; по-видимому, он страшно изголодался. Подошел он к нашим запасам сала, сложенным в большую кучу. Совсем незадолго перед тем мы застрелили медведицу, с ко торой было двое совсем уже взрослых медвежат. Нам не удалось при стрелить их, и они удрали, но все время держались неподалеку от на шей хижины. Мать их мы убили вечером, и в первую же ночь медве жата подошли к хижине и съели материнский желудок и все кишки. Возможно, что, когда старый медведь подошел к нашей хижине, эти медвежата лакомились салом, сложенным в кучу. По следам мы потом установили, что старый медведь сначала погнался за одним медвежонком и задрал его где-то подальше на льду, а потом побежал к другому и тоже прикончил его. Затем вернулся опять к куче сала и, до отвала наевшись его, залег спать тут же. Когда мы утром вышли из нашей "берлоги", он еще спал".

Имеются, однако, косвенные доказательства того, что в исключительных случаях в состав семьи может входить и самец - вероятно, не достигший зрелости. Нельсон утверждает, что в начале августа видел медведицу и медвежонка в сопровождении медведя. По словам Абруццского^*, в конце мая, через несколько минут после того как он застрелил самку с двумя медвежатами, появился самец. А Де Лонг рассказал, что в паковых льдах близ острова Врангеля застрелили самца, сопровождавшего медведицу с детенышем. Когда медвежонок стал уставать, мать подплыла к нему сзади и поддерживала, упираясь передними лапами в его бока; она не убрала их и тогда, когда пуля перебила ей спинной хребет.

^*(Герцог Абруццский, Луиджи Савойский (1873-1933) - итальянский путешественник и альпинист. В 1899-1900 годах руководил экспедицией на Землю Франца-Иосифа. (В. Г.))

По возможности, медведица с медвежатами избегает суши, где ее детеныши могут стать жертвой волков, когда она, уходя на охоту, оставляет их под прикрытием скал или торосов. На морском же льду медвежата лишь изредка подвергаются нападениям странствующих медведей или моржей-самцов. Харингтон говорит, что волки редко добираются до медвежат, и свидетельства очевидцев такого рода происшествий отсутствуют. Однако Белчер видел волка, который в компании с судовыми собаками бросался на единственного детеныша медведицы. При нападении своры лаек мать защищает медвежат с такой энергией, что собаке редко удается схватить медвежонка. Нападение же стаи или хотя бы пары волков, несомненно, приводит к иным результатам.

В одиночку никакой волк, даже самый голодный - а это обычное состояние полярных волков зимой, - не осмелится напасть на медведя. А вот наоборот бывает: Макклинток обнаружил следы, ведшие к логову волка, судя по которым медведь убил и сожрал обитателя этого логова. Однако стая из трех волков хотя и не может причинить вред самому медведю, но уже способна заставить его бросить добычу: волки до тех пор кидаются на него сбоку, пока зверь не уберется восвояси. Точно так же удирает он и от своры лаек. У нас нет данных о том, убивают ли волки медведя. Но Свердруп видел, как свора из двенадцати лаек после схватки, продолжавшейся четверть часа, выпустила медведю кишки, из чего он заключил, что большая стая сибирских волков может сделать то же самое.

Полярный волк - грозный зверь, со столь большими и массивными головой и челюстями, что иногда его принимают поначалу за молодого белого медведя. Хейг-Томас, вокруг палатки которого однажды ночью собралось пять волков, пришел к выводу, что находившаяся среди них волчица была в полтора раза выше самой большой из его лаек, весившей 47 килограммов. А Макмиллан убил самца длиной 1,8 метра (из них 0,4 метра приходилось на хвост); волк этот был на 15 сантиметров выше (считая до загривка) самой большой собаки из упряжки путешественника. Однако волки, живущие в Арктике, редко собираются в стаи (если только их не привлек запах падали) и обычно охотятся в одиночку, либо по двое или по трое. Поэтому маловероятно, что они могут по-настоящему тревожить белых медведей. Такому взгляду не противоречит и мнение Макмиллана, считавшего, что медведи особенно боятся лаек в ненаселенных и почти неизведанных местах, где волки более многочисленны и смелы, нежели в других районах своего обширного арктического ареала (имеются в виду острова Банкс, Аксель-Хейберг, Элсмир, Баффинова Земля, эти великие пастбища, где пасутся карибу - главная добыча полярных волков). Не опровергается этот взгляд и наблюдениями Стефанссона, заметившего, что если на суше медведи обычно робки и боятся людей, собак и волков, то на морском льду, где они сталкиваются лишь с безвредными тюленями, песцами да чайками, которые кричат и кружат над падалью, те же медведи, напротив, отважны и бесстрашны. При отсутствии карибу полярный волк питается исключительно леммингами и падалью. Его массивные челюсти предназначены для того, чтобы валить с ног карибу, а не потрошить медведей.

Шватка говорит, что медведица, преследуемая людьми и собаками, не всегда вступает в бой, чтобы защитить своих детенышей. Однако такое поведение следует считать исключением; все зависит от того, какой смысл он вкладывает в выражение "вступает в бой". Иногда медвежата спасаются под брюхом у матери, тем самым мешая ей защищаться. А Де Лонг отметил, что в схватке с собаками медведица лишь обороняется' и обычно только прыгает из стороны в сторону, чтобы дать отпор нападающим на них псам. Впрочем, одна из медведиц, которая, по-видимому, спрятала поблизости своих медвежат, убила и ранила нескольких собак. Она оборонялась, стоя на торосе, и разбрасывала псов направо и налево.

Даже умирая с голоду, медведица не бросает медвежат и продолжает кормить их своим молоком. Кейн рассказывает, что в начале октября очень тощая, но исключительно крупная медведица, длиной 2,3 метра и весом около 300 килограммов, под влиянием голода до того расхрабрилась, что, отбив атаки псов, стала переворачивать бочки с говядиной, не обращая ни на кого внимания. Медведица была не одна - ее сопровождал медвежонок. Кейн выстрелил из пистолета в бок медвежонку. "Мать тотчас же укрыла маленького между своих задних ног и, подталкивая его, стала пробираться между складскими помещениями. Когда она проходила мимо мистера Ольсона, тот ранил ее из моей винтовки, но она едва обратила на это внимание. Передними лапами она раскидала бочки с мороженой говядиной (составленные в три ряда, эти бочки образовывали одну из стен склада), взобралась на эту кучу и, схватив зубами бочонок селедки, потащила его".

Она готова защищать своих медвежат и от такого необычного врага, как самолет. Журнал "Онтарио фиш энд уайлд лайф ревью" поместил фотоснимок, сделанный с воздуха. На нем изображена медведица, которая в угрожающей позе откинулась назад, широко расставив передние лапы, а медвежата бегут к ней, спасаясь от чудовища. Если медведи плывут в воде, а в это время появляется самолет, медвежата могут взобраться на спину матери и семья быстро убирается восвояси. Точно то же они проделывают, когда их преследует лодка. Мунн рассказывает, как однажды в Гудзоновом проливе в начале августа он увидел медведицу с медвежонком: "Услышав, как спускают шлюпку, она тотчас же бросилась в воду. Медвежонок не отставал от матери и время от времени взбирался ей на спину. Когда дама поняла, что, состязаясь с нами в скорости, не имеет шансов на спасение, она взобралась на большую глыбу льда и принялась свирепо рычать на нас, причем густой звук этот напоминал рык льва".

Медведица редко бросает медвежат, даже если они провалились в трещину во льду (в этом случае она становится между ними и нападающими) или если охотники настигли семью на воде между льдинами. Фотография, сделанная Клейнсшмидтом, показывает медведицу, преследуемую охотником: она плывет, таща на буксире медвежонка, который уцепился зубами за ее хвост. Ламонт^* был поражен терпением и стойкостью, с которыми преследуемая им медведица останавливалась и поджидала, пока двое ее медвежат переплывут через разводья (сама она перепрыгивала с льдины на льдину). Дождавшись детенышей, она ласково помогала им выбраться на скользкую льдину. Скорсби пишет, что одна медведица, за которой гнались матросы, стала кидать медвежат перед собой; однако Фрейхен считает, что она вовсе не подталкивала их, а безжалостно била лапами, не давая останавливаться. Браун же, который охотился за медведицей с медвежонком на восьмивесельном вельботе, описывает такую сцену: "Всякий раз, когда двое медвежат начинали отставать от нее, медведица останавливалась и принималась буквально толкать их сзади. Достигнув крутого края ледяного поля и убедившись, что мы быстро настигаем их, она зубами вытащила на лед каждого детеныша, ухватив его за загривок".

^*(Ламонт Дж. - английский путешественник и натуралист, автор книг "Вместе с моржами" (1861) и "На яхте в полярном море" (1876). (В. Г.))

Ламонт рассказывает о том, как в конце июня его собаки травили медведицу с медвежонком: "Маленький не мог ни опередить собак, ни бежать вровень с нею, поэтому медведица поворачивалась к нему и, просунув голову между ляжек, бросала его вперед. Обезопасив таким образом медвежонка хоть на какое-то время, она поворачивалась к собакам и отбивалась от них, давая детенышу возможность убежать. Но, упав на землю, медвежонок всякий раз останавливался и ждал, пока она снова подойдет к нему и бросит вперед; он, видимо, надеялся на помощь матери и не хотел уходить один. Иногда мать опережала его на несколько метров, очевидно, рассчитывая, что он нагонит ее, а когда их настигали собаки, она снова поворачивалась к ним и заставляла отступить своими ударами, потом опять возвращалась к медвежонку и толкала его вперед, то просовывая под него голову, то ухватив зубами за загривок.

На какое-то время ей удалось оставить обоих охотников далеко позади. Они напали на нее на береговом припае, и она увела собак в глубь суши, вверх по небольшой каменистой долине. Но, пройдя километра гри, она замедлила шаг и, заметив, что маленький выбился из сил, тоже остановилась.

К этому времени охотники находились всего в километре от нее. Бросившись к ней со всех ног, вскоре они уже были там, где ее травили собаки. Мать все время следила за медвежонком, не отходя от него более чем на два метра. Когда к ней приближались собаки, она садилась на ляжки, поставив медвежонка между задними лапами, а передними отбивалась от псов, издавая такой рев, что ее можно было услышать километра за два. Медведица вытягивала шею и пыталась цапнуть ближайшего пса своими блестящими зубами, размахивая при этом лапами, точно ветряная мельница крыльями. Если ей не удавалось достать собаку, она не решалась преследовать ее, опасаясь, что другие псы расправятся с медвежонком. Поэтому она только оглушительно ревела в бессильной ярости и, широко раскрыв пасть - словно улыбаясь окружившей ее своре, - продолжала размахивать лапами.

К тому времени, когда подбежали охотники, малыш успел немного отдохнуть. И как бы быстро ни поворачивалась мать, он не отставал от нее, стараясь все время находиться перед ее брюхом. Ганс приложил винтовку к плечу, поспешно прицелился и прострелил медведице голову. Она упала и перевернулась на другой бок уже мертвой.

Собаки тотчас же бросились к ней, но медвежонок вскочил на ее тело и, встав на задние лапы, впервые зарычал.

Он боролся столь энергично и так шумел, что, видимо, порядком напугал нападающих, хоть и был совсем мал; поэтому как только медвежонок поворачивался к ним, псы отскакивали в сторону, вырывая клочья шерсти из шкуры его мертвой матери".

Ламонт рассказал еще один случай, как медвежата залегли на туше застреленной матери, злобно ворча и фыркая. Обычно так и происходит: медвежата либо прячутся между ее лапами, либо карабкаются на неё и энергично обороняются, царапаясь и плюясь, но не пытаясь уйти.

Заботы медведицы о потомстве не прекращаются до тех пор, пока оно почти не достигнет зрелости. Первого мая медведица, сопровождаемая двумя медвежатами - все трое были почти одинакового размера, рано утром направилась к судну Маннихе. Вместе с одним из своих спутников Маннихе сошел на лед, чтобы встретить гостей. Дальше произошло следующее: "Мы распластались на льду, и животные сначала приняли нас за пару тюленей, а потому двинулись прямо к нам, нюхая воздух. Однако мать вскоре встревожилась и пыталась заставить любопытных медвежат повернуть назад, все время подталкивая и шлепая их передними лапами. Оказавшись метрах в двухстах от нас, прекрасные животные встали на задние лапы и, подняв головы и втягивая в себя воздух, начали медленно приближаться к нам, размахивая передними лапами! Внезапно старая медведица, что-то заподозрив, остановилась на несколько мгновений, а затем быстро удалилась и спряталась неподалеку за большой глыбой льда. Медвежата сделали еще несколько шагов к нам но тут и они почуяли опасность и тоже укрылись за ледяной глыбой. Мы двинулись к торосу, рассчитывая застрелить всех троих с самой близкой дистанции, но, к нашему разочарованию, убедились, что животные бегут со всех ног к морскому льду. Мы выстрелили и тяжело ранили одного из медвежат. Заметив это, самка, которая все время внимательно следила за медвежонком, большими прыжками помчалась назад к раненому. Сильными ударами передних лап она заставила медвежонка снова броситься наутек, подталкивая его на ходу. Детеныш терял много крови и слишком ослаб, чтобы точно выполнять указания матери. Однако, несмотря на все наши усилия, мы так и не смогли догнать медведей. Расстояние между нами все увеличивалось, и наконец они исчезли на морском льду среди бесчисленных глыб".